– Так, стоп! – притормозила активный оптимизм жениха Глашка. – А такие мелочи, как платье, машины-рестораны, гости?

– Мелочи! – подтвердил, усмехаясь, Глеб. – Проводите меня и погуляете завтра без жениха. А настоящую свадьбу мы в Метели отпразднуем. Повенчаемся в нашей церкви.

Дело в том, что свадьбу решили проводить в Москве по нескольким причинам: у Генералова имелись дела в столице именно в это время, да и Аглае надо было уволиться с работы до начала учебного года и помочь коллективу найти кандидата на ее место и передать дела.

Несколько странное решение – совместить рабочие моменты и свадьбу, но они посовещались, сначала вдвоем с Аглаей, а потом в советники и Колю с Григорием Павловичем призвали, и решили – а чего ждать и огород городить? Надо им в Москве дела свои решать, ну так параллельно и свадьбу организуем, тем более не пир на весь мир закатываем, а спокойно – родственники, немного друзей, всего человек двадцать получилось. Без фанатизма и экзальтации.

Правда, с платьем свадебным и букетом невесты, и еще немного всякой традиционной мишуры.

Ну, как-то так! В Москву без дел важных и серьезной необходимости выезжать им обоим из Метели не хотелось, а всех гостей в поселок не привезешь, растягивать свадебные дела тоже совсем нежелательно: ждать там несколько месяцев, выдумывать что-то эдакое. Тем более что Генералов поторапливал с женитьбой, уверяя, что ему перед Григорием Павловичем неудобно жить в грехе с его внучкой. Жить без этой внучки, привычно одному, Глеб отказался в первый же день – хватит, нажился уже!

И вдруг, нате вам! Родина призвала!

– Ну, что ты загрустила? – спросил Генералов, притягивая к себе и обнимая пригорюнившуюся Аглаю.

– Не знаю, – призналась она. – Ты уезжаешь черт-те куда, а там стреляют и вообще не пойми что происходит. И за тебя тревожно, и за себя обидно. Да и как-то уже настроилась: платье, прическа, букетик, Мендельсон опять-таки!

– А все обязательно будет! – уверил Глеб. – И платье, и букетик, и даже фата, и мы красиво, торжественно повенчаемся в нашей церквушке! А вместо Мендельсона наш церковный хор споет. А представь, сколько народу эту свадьбу гулять будет в Метели! И твои родители приехать успеют. Я ненадолго, недельки на две, ну, может, чуть больше, – немного отстранился, рассматривая ее, он. – Ну, что?

– Ну, поехали, узаконим уже что-нибудь, – вздохнула Аглая. – Хотя бы твое желание не отпускать меня от себя и не чувствовать при этом вины перед дедушкой.

– Я имею тайный расчет, – поделился с ней шепотом на ушко Генералов, – что он возьмет меня таки в ученики, поэтому тороплюсь поступить правильно, как ответственный мужчина, не огорчая Григория Павловича ничем.

– Ага! – возликовала Аглая. – Вот ты и раскололся! Женитьба по расчету, а я наивно полагала, что по любви!

– Еще ни одной любви хороший расчет не помешал! – авторитетно заявил Генералов и спросил совсем другим, полным нежности тоном: – Ну что, поехали жениться?

Когда они вышли из церкви под крики и приветствия собравшихся гостей и колокольный торжественный звон, Генералов указал Аглае рукой куда-то в небо. Она присмотрелась и увидела, как высоко в синеве парит дикий сокол. Красиво встав на крыло, он словно замер, не делая никаких движений, предоставив потоку воздуха нести себя.

Аглая представила на мгновение, что видит оттуда с высоты сокол – все окрестности, живописные дома на холмах, величественный разворот реки, эту прекрасную уютную церквушку, людей возле нее и красивого жениха с невестой в белом струящемся платье.

Видит ли он оттуда счастье?

Наверняка видит и чувствует, раз кружит и кружит над ними и не хочет улетать.

И Аглая посмотрела на своего мужа Глеба Генералова глазами, полными счастливых слез.

Кажется, она все-таки научится плакать. Но только от счастья.