Я не должна была сюда приходить. Мне не следовало разыскивать этих людей и вмешиваться в их жизнь. Более того, сама до сих пор не до конца понимала, отчего действую вопреки всем очевидным обстоятельствам. Но дело сделано, о своем появлении уже оповестила, и отступать поздно.

— Здравствуйте.

Одновременно со звуком мужского голоса, слегка искаженным из-за микрофона, на пороге появилось голографическое изображение его обладателя. Наверняка хозяин дома. Высокий человек крепкого телосложения не старше семидесяти лет — не так уж много при нынешней продолжительности жизни — был, тем не менее, совершенно седым.

— Чем могу быть полезен?

— Добрый день. Прошу прощения за беспокойство, господин Макнэлл. Меня зовут Сэм Логсон. Я работаю в 34-й городской тюрьме…

— Входите, — оборвал меня голос прежде, чем я успела изложить причину своего визита.

Голограмма исчезла, будто ее никогда не существовало, а дверная панель отъехала в сторону.

— Проходите, — напряженно повторил все тот же седовласый мужчина, только на сей раз не спроецированный, а реальный.

— Благодарю вас.

Я вошла в небольшую прихожую, из которой открывался вид на гостиную.

— Что с нашим сыном?

В голосе хозяина дома хрипотцой отразилось волнение. В очередной раз кляня себя на чем свет стоит за этот визит, поспешила его успокоить.

— С ним ничего не случилось. Он в полном порядке — насколько это возможно, учитывая обстоятельства. — Пожалуй, благодаря выбранной формулировке не так уж и солгала. — Просто так получилось, что я время от времени его вижу, и я подумал — вы захотите получить о нем весть. Не более того.

Поза Артура Макнэлла стала более расслабленной, и он кивнул. А я впервые заметила присутствие при разговоре третьего лица. Женщина, ниже ростом и лет на десять моложе Макнэлла, светлые волосы повязаны синей косынкой. Скорее всего, мать Рейера. Об этом свидетельствовала и та тревога, с которой она прислушивалась к диалогу. Стояла неподалеку, у самой стены, ничего не говорила, но ловила каждое мое слово.

— И как он? — спросил Артур.

— В порядке, — повторила я. — Он здоров, одет, обут. Хорошо держится. Занимается спортом, проходит курсы в рамках образовательной программы континентальных тюрем. Свидания ему не позволяются, вот я и подумал… — В очередной раз почувствовала, что пришла зря: и сказать-то толком нечего, так, чтобы и не солгать, и не заставить родителей беспокоиться сильнее прежнего. — Словом, вот более-менее и все. Пожалуй, я пойду.

Не глядя Макнэллам в глаза, развернулась к дверной панели, но хозяин дома меня остановил.

— Подождите. — В его голосе, вопреки моим иррациональным ожиданиям, не было ни неприязни, ни упрека. Последовавшее за этим предложение окончательно выбило меня из колеи. — Пообедаете с нами?

— М-м-м… — нечленораздельно промычала, не зная, что ответить.

Поворот был, прямо сказать, неожиданный, а я, положа руку на сердце, почувствовала бы себя куда как спокойнее, оказавшись по ту сторону двери. Но мужчина взирал на меня с не вполне понятной надеждой, а его жена и вовсе умоляюще. И я согласно кивнула.

Мы прошли в гостиную, совмещенную с кухней. Меня посадили за широкий обеденный стол. Подумалось, что за таким должно быть одиноко сидеть вдвоем. Хотя мысль неуместная: даже пока капитан был на свободе, он точно давно уже не жил с родителями, стало быть, и пищу принимал в другом месте. Дома с женой, например. Мда…

— Что вы предпочитаете, мясо или рыбу? — заботливо спросила женщина.

От такого гостеприимства мне, ясное дело, стало еще более неловко.

— Спасибо, это не имеет значения, я все ем, э-э…

— Зовите меня просто Луизой.

— Луиза, большое спасибо, буду есть то, что вы предложите. Я вообще планировал заскочить только на минутку, все передать и уйти. Наверное, зря вас побеспокоил.

— Нет-нет, совсем наоборот, — возразил Артур. — Ваш приход для нас очень важен.

Его жена энергично покивала. Она подошла к холодильнику, и на дверце высветились многочисленные квадратики с изображениями продуктов. Овощи, фрукты, упаковки с замороженным мясом, макароны, рыба на сковороде… Луиза касалась нужных ей квадратиков, и соответствующие блюда одно за другим выезжали наружу, предварительно перемещаемые механизмом холодильника в специальный выдвижной ящик. Я обратила внимание на дополнительный рукав, тянущийся от морозильной камеры к духовке. Стало быть, здесь была возможность запрограммировать кухонную технику так, чтобы еда размораживалась и готовилась без непосредственного вмешательства человека. Удобная система, но недешевая.

— Вы, должно быть, попали в тюрьму через Планетарную службу? — спросила Луиза, когда тарелки и сотейники уже стояли на столе.

— Да.

Мысленно похвалила хозяйку дома за проницательность, хотя в целом догадаться было не так уж сложно: все-таки перед ней сидел молодой человек самого что ни на есть ПС-ного возраста. По крайней мере в ее представлении.

— Служите в сфере охраны? — подключился к разговору Артур.

— Нет. Я преподаю. Веду курс в рамках тюремной образовательной программы.

— Ах, вот оно что. Значит, это вы обучаете Рэя.

Потребовалась пара секунд, прежде чем я сообразила, что Рэй — это и есть капитан Рейер Макнэлл.

— И что вы преподаете? — полюбопытствовал хозяин дома.

Я в очередной раз почувствовала себя по-дурацки.

— Теоретическую астрономию, — призналась после короткой заминки. — Разумеется, как предмет она вашему сыну не требуется. Но в тюрьме у подобных курсов другое предназначение…

— Я понимаю. — Макнэлл-старший серьезно кивнул, и я осознала: вдаваться в объяснения действительно не нужно.

Какое-то время мы обедали в молчании. Кусок в горло не лез, и это не имело ни малейшего отношения к вкусовым качествам еды, но я старалась. Отложив вилку, встретилась глазами с Луизой.

— Скажите… у него потухший взгляд?

Несмотря на всю напряженность ситуации, мне чем-то невероятно понравился этот вопрос. Было в нем нечто правильное, значительно более уместное, чем, к примеру, ожидаемое от матери «Хорошо ли его кормят?».

— Нет, — ответила мягко, покачав головой. И прищурилась, восстанавливая в памяти облик капитана. Будто включая перед мысленным взором голографическое изображение. — Какой угодно, только не потухший. Даже если брать худшее, то скорее злой.

— Злой — это хорошо, — заявил Артур, мрачно глядя на покрывающую стол скатерть.

— Он отлично держится, — добавила я. — И не признает себя виновным.

— Он невиновен, — убежденно кивнула Луиза.

— Потому что не способен на убийство? — уточнила.