— Какого дьявола тебе понадобилось у моих родителей?!

Капитан схватил меня за грудки и встряхнул так, что, казалось, мозги вот-вот высыплются из головы. Раджер этого не видел. Я дала понять, что в его постоянном присутствии нет необходимости, и теперь регулярно проводила занятия в камере, все было спокойно.

В случае необходимости обещала нажать кнопку тревоги на своем поясе, каковой, впрочем, сегодня не сочла нужным активировать. Однако вместо этого, тоже разозлившись, я схватила капитана за рубашку и оттолкнула с силой, которая оказалась для него неожиданной, хотя и не могла поспорить с его собственной. Дело было не только во вспышке гнева. Просто единственное, чего мне не хватало, так это чтобы Макнэлл ощутил ненароком наличие у меня той части тела, которую я тщательно скрывала. Долгие годы, между прочим. Размер груди был, к счастью, маленьким, к тому же я как следует обматывала ее эластичной тканью и никогда не носила облегающую одежду. И уж никак не готова была допустить, чтобы меня раскрыли в результате такой несанкционированной близости.

— Они не видели вас целый месяц! — рявкнула я, воспользовавшись тем, что между нами образовалось расстояние в несколько шагов. Мысли о том, чтобы выбежать из камеры, даже не возникло. — Месяц! Вы хотя бы понимаете, что это такое для родителей? Не получать никаких новостей, жить в полном неведении? Даже на то, что вы живы, всего лишь надеяться?

Капитан не то чтобы проявил признаки раскаяния, но как-то сдулся, опустил руки и явно утратил желание наброситься на меня вторично. Желание, еще пару секунд назад отчетливо читавшееся на его лице.

— И что ты им наговорил? — укоризненно спросил он. Недавний гнев еще догорал во взгляде, но этот огонь не нес угрозы. Если, конечно, не дать ему новую пищу. — Подробно рассказал, «как у меня дела»? — Губы Макнэлла скривились в подобии гримасы.

— Нет, конечно, — отозвалась я, жестом показывая, что тоже иду на примирение. — Всего лишь сообщил, что вы здоровы и в порядке — ну, насколько это возможно для такого места.

— Что-то в этом есть, — глядя в сторону, хмыкнул заключенный. — Можно даже считать за правду.

— Вот именно.

Отдуваясь, я поправила съехавшую набок куртку. Нет, может, он все-таки убил свою жену? Случайно, просто потому, что ему не понравилась какая-то ее реплика? Впрочем, вряд ли. Эксплоудер он что, тоже случайно с собой прихватил? Для прогулки по магазинам?

Все еще сердясь на Макнэлла, вытащила из сумки карту, развернула и сунула ему в руки. Отведенное на урок время еще не закончилось, но перспектива добрых четверть часа дуться друг на друга, разойдясь по углам тесного помещения, совершенно не прельщала.

— Здесь сообщение от ваших родителей, — сообщила я и с помощью как раз возвратившегося Раджера покинула камеру.

Уходя, напоследок оглянулась. Капитан сидел на кровати и не отрываясь смотрел на развернутый экран. Уголки его глаз показались мне влажными.

Следующее занятие прошло как обычно. То есть нормально, без всяких происшествий и без особой напряженности в нашем с Макнэллом общении. Потом был еще один спокойный урок. А затем я приняла окончательное решение. Последней каплей стала, казалось бы, мелочь. Во всяком случае, по серьезности это происшествие нельзя было сравнить ни с вылитой в лицо похлебкой, ни с недавними побоями.

Я заметила, что у капитана закончилось питье. Его приносили в высоких кружках из какого-то легкого металла. Если дать такой охраннику по голове, кружка погнется, а вот человек не пострадает. Выйдя из камеры, я повстречала Кортона и сообщила ему, что заключенному нужна вода. В ответ услышала злобное «Пусть пьет из бачка! От жажды не помрет».

На этом мое терпение закончилось. Нет, я ничего не сказала тюремщику. В открытую я вообще никак не отреагировала на его замечание. Однако решение было принято окончательно и бесповоротно, хотя еще пару недель назад мне и в голову бы не пришло поступить подобным образом. И когда я пришла к капитану в следующий раз, захватила с собой не только бутылку воды, но и очередной электронный лист, на сей раз девственно чистый.

Дождавшись, когда Раджер, которому было скучно без дела стоять перед камерой сорок пять минут, ненадолго отлучился, мои пальцы быстро забегали по виртуальной клавиатуре.

«Допустим, ты выбираешься отсюда и с Новой Земли. Попадаешь на один из населенных спутников. Будет ли возможность найти корабль, на котором реально покинуть нашу систему, не заморачиваясь с документами и разрешениями?»

Уже в процессе чтения капитан подозрительно прищурился, но дочитал до конца и лишь после этого поднял на меня вопросительный взгляд. Я кивнула на экран: дескать, сначала ответь, я первым задал вопрос.

Он перечитал текст, затем какое-то время изучающе сверлил меня глазами и наконец лаконично произнес:

— Предположим.

Не захотел писать — молодец, мало ли чего от меня ждать. Зато я предпочитала именно «эпистолярный» метод. Раз камер здесь нет, то и звук вряд ли записывается, но кто его знает? Береженого бог бережет.

Ответ Макнэлла вполне меня устроил, и, забрав у него экран, я принялась печатать дальше.

«Предлагаю сделку. Я помогаю тебе бежать отсюда и даже предоставлю транспорт для перелета на Митос или Истерну. А дальше ты помогаешь мне перебраться в другую систему. Подойдет любая планета категории 1 или 2. На худой конец сойдет 3».

На этот раз он прочитал текст один раз, но очень внимательно. Некоторое время, сжав губы, смотрел в одну точку на электронном листе, уже не читая, а раздумывая над моим предложением. Потом поднял глаза.

— Годится.

Я кивнула.

«Тогда запоминай…»

…Я с трудом удерживала в руках горку из свернутых экранов с всевозможными картами, схемами и диаграммами. Как раз в тот момент, когда из-за поворота показался Кортон, одна из трубочек все-таки слетела на пол. Чертыхнувшись, я остановилась, поглядела на свою ношу, не позволявшую освободить руку, и обратилась к тюремщику:

— Поможете поднять?

Немногословный охранник кивнул, наклонился, взял экран и, разогнув спину, положил его поверх моего груза.

— Поосторожнее на ступеньках, — бросил он, направляясь по своим делам.

— Спасибо! — крикнула ему вслед.

И действительно продолжила идти очень аккуратно, дабы благополучно доставить по нужному адресу экран с ценными отпечатками пальцев.

Раджер теперь почти не присутствовал во время уроков, поскольку они снова проводились через закрытое стекло, то есть в абсолютной для меня безопасности. Это была моя инициатива. Заявила, что одно дело, когда заключенному требуется медицинская помощь, и совсем другое — когда речь идет о самом что ни на есть стандартном занятии. Дескать, во втором случае причин для риска, пусть даже минимального, я не видела и заходить в камеру нужным не считала. К тому же такой вариант существенно увеличивал количество используемых наглядных пособий. В камеру можно было пронести лишь самый простой гаджет, в то время как с этой стороны стекла допускался прожектор для голографических изображений. Раджера мое предложение более чем устроило: все-таки оно лучше соответствовало местным правилам безопасности и оставляло ему массу свободного времени без риска получить от начальства по шее. Так что в последние дни он только приводил меня к камере и сопровождал наверх по окончании лекции.