От меня не укрылось, как при этом дочка недовольно надула губки – а любимый папочка, конечно, поддержал ее, состроив понимающую гримаску. Всегда так: папочка хороший, а мама строгая!

Надо поговорить с мужем: нельзя так баловать детей!

– Можешь дуться на меня сколько угодно, Софи, – прохладно сообщила я, – но игрушки тебе все равно придется собрать. Господи, откуда их столько? Неужто это все мы из дома взяли?! А чем вы, господа, умудрились испачкать ковер? Соком? Супом?

– Мы с папочкой обедали только шоколадом… – пристыжено молвила дочка и снова принялась складывать игрушки в ящик.

Я покачала головой. Потом бросила взгляд на часы и подскочила на месте:

– Мне пора собираться к ужину. Закончите с уборкой сами, юная мадемуазель – накажу Бланш, чтобы не вздумала вам с Андре помогать. – И уже у мужа спросила: – а тебе разве не пора?

– К ужину? Я не пойду, отсижусь в своей каюте, – супруг поморщился. – Эта актриса собирается устроить после некий спектакль: не желаю быть втянутым.

– Сеанс магии вуду, – вспомнила я и кивнула понимающе.

– Быть может, и ты останешься? Поддержишь своего якобы больного мужа?

Я поколебалась. Конечно, мне гораздо больше хотелось остаться с семьей, чем слушать сплетни богемных дамочек и расистские замечания невыносимого американца. Из всей компании только супруги Кох и потомок русских графов казались людьми приятными.

– Если я останусь, это не вызовет подозрений? – уводя мужа в сторону, усомнилась я. – Довольно и того, что весь день никто не видел месье Дюбуа. Мне до конца путешествия ссылаться на его морскую болезнь? Жанна Гроссо о чем-то, по-моему, уже догадывается.

– Жанна Гроссо? – усмехнулся муж. – Сомневаюсь. Она всего лишь актриса, все, что ее интересует – интрижки и сплетни. Поверь, слышал я ваши разговоры: «у вас прекрасный вкус, мадам Дюбуа»!

Последней репликой муж дословно воспроизвел опрометчивое замечание актрисы – и я, осознав, что он слышал (или ему донесли) весь тот отвратительный разговор, вспыхнула так, что, наверное, покраснела.

– Я лишь подыгрывала Жанне, – принялась оправдываться я – хотя муж вроде и не обвинял. И предпочла вообще сменить тему: – эта, как ты выразился, «всего лишь актриса» не так проста! Она умеет втираться в доверие, легко заводит знакомства, ее контакты ни у кого не вызывают вопросов. Нет, она не Химик, разумеется! Но ее данные – превосходные данные для агента. Она может быть той, кто покупает бомбу у Химика!

– Вздор… – отмахнулся муж. – То, что она разговорила пятилетнюю девочку, еще не делает ее агентом-диверсантом. Агенты всегда в тени, они сливаются с толпой. Их не видишь, даже если глядишь на них в упор.

– Как ты? – ехидно поинтересовалась я, оскорбившись за «вздор».

– По крайней мере, нынче я в тени великолепного лейтенанта Вальца – это уж точно!

Я прищурилась с подозрением: неужто он и правда ревнует? Сколько помню нас, всегда неуверенной в себе половиной, изводящей себя сомнениями, была я. Происходящее неожиданно меня развеселило.

Но трепать мужу нервы я не собиралась. Прильнула к нему, легко поцеловав в губы, и отозвалась.

– Хорошо, я не пойду на этот ужин – останусь с вами. – И, уже отвернувшись, вполголоса заметила: – не то ты с ума сойдешь от ревности.

Вернувшись к детям, мы застали Софи, примеряющую мою шляпку перед большим зеркалом над каминной полкой. Игрушки так и не были собраны с ковра.

– Показ мод закончен, юная мадемуазель, за работу, – скомандовала я, на ходу снимая с ее головы шляпку. Ту самую, которая минуту назад украшала бюст Бисмарка. – А вуаль ты куда подевала?

– Вуали я не брала, мамочка, – отозвалась Софи. С тоской посмотрела на шляпку и спросила: – когда мне исполнится восемнадцать лет, можно у меня будет такая же шляпка, как у мадам Гроссо?

У мадам Гроссо шляпки прекрасные, что и говорить. В отличие от них, эта была совсем простенькой, серой, ее я носила только с роскошной голубой вуалью газ-иллюзион, которую накидывала поверх и завязывала под подбородком, чтобы спастись от городской пыли или морских брызг.

От просьбы дочери меня сжалось сердце. Наверное, я слишком строга на этот раз. Присев к Софи на ковер, я поцеловала ее в макушку и пообещала:

– У тебя будут любые шляпки, гораздо лучше, чем у мадам Гроссо. Какие захочешь. И даже не придется ждать восемнадцати лет: едва сойдем в Гельсингфорсе – первым делом отправимся в модную лавку, и выберем тебе совершенно роскошную шляпку.

Софи обрадовалась. За три минуты убрала оставшиеся игрушки, но актрису и ее шляпку выбросить из головы так и не смогла.

– Мадам Гроссо почти такая же красивая, как ты, мамочка, – окончательно растопила она мое сердце. – А еще веселая и добрая: прогнала злую мадам.

Я насторожилась.

– Ты о мисс Аурелии? Отчего ты решила, что она злая?

Девочка промолчала, ниже склонив голову. А в ярких синих глаза мелькнул, ни мало ни много, испуг.

Мне это совсем не нравилось. Подсев еще ближе, я ласково заглянула дочке в лицо:

– Софи, когда мадам Гроссо позвала тебя нынче утром, а злая мадам наклонилась к ней – что она сказала?

Софи тогда стояла куда ближе к дамам, чем я, и, ежели Аурелия говорила на французском, могла разобрать ее реплику.

Но храбрости дочери как ни бывало.

– Она сказала что-то на французском? – спросила я прямо.

Дочка кивнула. Собралась с силами и молвила:

– Она говорила про кровь. Злая мадам посмотрела на меня и сказала, что у меня какая-то неправильная кровь. Рабская, кажется.

– Она сказала, что у тебя рабская кровь?! – вспылила я.

– Постой, милая, – разговор давно слушал и муж. Тоже приблизился. Настороженно спросил: – Соня, она сказала «d'esclave» – «рабская» или «slave» – «славянская»?

Подумав недолго, Софи просияла лицом и выпалила:

– «Slave»! Она сказала, что во мне славянская кровь, да! А что это значит, мамочка?

5 июня, 22 часа 15 минут, Балтика, открытое море

На ужин идти все-таки пришлось…

После разговора с Софи, у меня будто земля уплыла из-под ног. Мы переглянулись с мужем и без слов сошлись во мнении, что пускать дело на самотек нельзя.

Откуда компаньонка мадам Гроссо узнала о происхождении Софи? Магия вуду? Какие глупости! Разумеется, ей сказал об этом кто-то, кто нас раскусил! Эрих Шефер? Вальц? Этот таинственный агент, что должен купить бомбу? Все нужно было выяснить, да поскорее. До того, как мы прибудем в порт Гельсингфорса.

С трудом могу припомнить, что подавали в ресторане в тот вечер: все мое внимание занимала мадам Гроссо и ее свита. Опять недовольная чем-то Ева и беззаботный как всегда Мишель Муратов. Американец Макгроу припозднился, но ко второй перемене блюд присоединился и он.