Вдруг возникло странное желание: спросить этих… этих… что погнало их в Подгорный Мир? В самый первый раз, пока в душу еще не вползла вкрадчивая отрава… Жадность? Тщеславие? Или Мир Людей был к ним так суров, что они рады были его покинуть? Ведь наверняка знали, что придется расплачиваться…

Впрочем, ему-то что за дело до парочки пролаз!

Внизу, в тумане, поднялась возня. Охотник встрепенулся, но сразу понял, что это змеепсы затеяли возню. Делят добычу? Играют? Или — Охотник усмехнулся — выкусывают друг у друга блох, как обычные собачонки?

Тьфу! Эти пролазы — сами Твари и с Тварями якшаются! Но они нужны ему, эти жалкие уроды. Нужны сегодня, сейчас — а потом пусть идут ко всем демонам!

Согнав с лица выражение брезгливости, Охотник обернулся к хозяевам пещеры:

— Твой Урр принес важные вести — если, конечно, это правда. Ты сам-то ему веришь, Майчели?

И опустился в низкое, с широкой спинкой кресло.

Да-да, в этой пещере, темной и сырой, стояли два кресла, узкий стол и кровать! Причем все это явно не самодельное! На обшарпанной мебели кое-где уцелел лак, над гнутыми ножками потрудился в свое время мастер-столяр. Правда, обивка давно протерлась, из-под нее лез конский волос, а по столешнице бежала трещина, но все же…

Охотник в который раз подивился: как эта «роскошь» очутилась в Подгорном Мире? Как ее сюда доставили… а главное — зачем? Тоска по нормальной человеческой жизни? Или таким нелепым способом пролазы доказывают себе, что они все еще люди, а не зверье в пещерном логове?..

Собеседник Охотника шевельнулся в кресле, поправляя тяжелое бархатное покрывало, которым был закутан от промозглой сырости.

— Урр никогда не лжет, — сказал он. — Просто не умеет выдумывать. Это слишком сложно для него.

Темная груда у его ног завозилась, придвинулась ближе. Всклокоченная голова приподнялась, ткнулась в опущенную с подлокотника руку Майчели — так собака напоминает хозяину о себе и просит ласки.

— И как же это получилось, что твой дружок как раз сидел в засаде у Ворот? — недоверчиво скривил губы Охотник.

— Не просто у Ворот, — уточнил Майчели. — Там, куда эти ворота вывели гостей… Подгорный Мир отнял у моего напарника речь, но взамен дал некоторые свойства, о которых обычный человек и мечтать не может.

— Это он, выходит, заранее… чует?!

Хозяин пещеры не ответил, рассеянно водя кончиками пальцев по растрепанным жестким волосам существа, сидящего на полу у кресла.

Охотник заставил себя вернуться к беседе.

— Ладно, не мое это дело. Важно другое: Шенги не зря здесь объявился! «На болото, а потом в Аргосмир…» Разумеется, пронюхал про наши… дела. Если доберется до Аргосмира — будет беда.

— Твоя беда, гильдейский, — уточнил Майчели. — Не моя.

— Но я думал, что вы с Урром не захотите упустить столько… мяса! — Охотник с трудом вытолкнул это слово из горла.

Урр встрепенулся, приподнялся — по-звериному, на четвереньки. Из горла вырвалось раскатистое рычание.

Охотник с трудом сдержался, не выдал отвращения. Только отвел взгляд от лица… нет, от звериной морды с выпяченной челюстью и низким скошенным лбом, из-под которого блестели выпуклые глаза. Сходство со зверем завершали жесткие волосы, почти скрывающие эту мерзкую рожу.

Майчели чуть повернул неподвижное бледное лицо, выслушал нечленораздельные звуки, которые издавал его жутковатый напарник, и ответил все так же ровно:

— Нет, Урр, ты никуда не пойдешь. Я тебе запрещаю. Мяса у нас хватает, а Шенги — слишком опасный противник.

Рычание стало таким выразительным, что охотник без перевода понял негодование Урра.

Майчели ничего не ответил на протест напарника. Только глубже запустил пальцы в его жесткую гриву, нащупал ухо и резко крутанул.

Раздался визг. Урр вскочил было на ноги, но сразу смирился и вновь растянулся на полу, отвернувшись от Майчели и Охотника.

— Мы с Урром не намерены рисковать даром, — спокойно сказал пролаза. — С голоду не умираем, найдем добычу попроще.

Охотник тут же откликнулся на слово «даром».

— Так бы сразу и сказал! За мной не пропадет! Что вам надо: одежду, сапоги, стрелы для арбалетов? — Он насмешливо оглядел нелепое убранство пещеры и добавил: — Может, зеркало во всю стену или жаровню с благовониями?

— Женщину, — без запинки ответил Майчели. — Женщину для Урра.

— Что-о?

— Я выразился вполне ясно. Урр давно без женщины, из-за этого он нервничает и злится. Купишь сильную, нестарую рабыню и приведешь сюда.

Урр, забыв обиду, довольно взвизгнул.

— Все равно ведь сожрете… — вырвалось у Охотника.

— Не сразу, — последовал хладнокровный ответ.

Охотник нахмурился. Конечно, жизнь рабыни — грошовая плата, когда на кону стоят интересы великих государств и его собственная судьба. И все же что-то в душе противилось такому решению. Вероятно, виной тут была не жалость к женщине, а ненависть к пролазам.

— Зачем такие сложности? Сам же сказал, что в компании Шенги есть девушка! Неужели такая страшная, что твой Урр на нее не позарится? — Едва договорив, Охотник почувствовал такое презрение к себе — даже во рту горько стало!

Полузверь возбудился настолько, что вскочил на ноги и принялся подпрыгивать, радостно ухая. Но его напарник покачал головой:

— Нет. Она — ученица самого Шенги. А значит, очень опасна. Убьем ее сразу, как и остальных. Урр, прекрати кричать. Вот этот господин из Гильдии приведет тебе женщину.

И с вызовом посмотрел прямо в лицо «господину из Гильдии».

Но тот уже овладел собой и оставил наглость пролазы без внимания.

— Договорились… Но как вы их разыщете? Шенги со своими сопляками успел уже далеко уйти! Может, даже в соседнюю складку успел нырнуть. Пустишь по следу змеепсов?

— Сначала надо выйти на этот след. Этим займется Урр, а он отыскивает добычу не нюхом. У них свои секреты, но ты считай, что Гильдия уже скорбит по Совиной Лапе.

* * *

— Что плетешься, как больной ишак? — Нитха замедлила шаг, чтобы Дайру смог ее догнать. — Ой, да ты хромаешь! Сказать нашим, чтоб остановились?

— Сапоги… новые… — Дайру страдальчески скривился. — Правый еще ничего, а левый так ногу натер — до крови, наверное!

— Ой, нэни саи! И так в дальнюю дорогу?.. Ой, какой же ты дурак! Такой умный — и такой дурак, да?

— Тише, кобра, учитель услышит!

— Еще как услышит! Почему в городе ему не сказал, что сапог ногу натер?

Дайру смутился так, что даже перестал морщиться от боли.

— Да я не хотел говорить! Пока к сапожнику, пока то да се… могли день потерять…