– А рядом с которой женой его похоронили? – с интересом спросила Люба.

– А вот с этой, второй в одной могиле и похоронили, с Анной. Аграфена – их внучка. Единственная законная наследница. У Платоши с Анной была единственная дочь, мать Аграфены. Больше в браке детей Платоше Бог не послал. Третья жена появилась лет пять назад. Ему было девяносто четыре, а ей лет пятьдесят. Бабенка ушлая, из приезжих. С Украины, что ли. Говорят, в пенсионном фонде прямо охота идет на этих ветеранов. На данные о них. Пароли-явки-адреса. Большая пенсия, всевозможные льготы, квартиры… И при этом возраст, болезни. Перетерпи годок-другой, ухаживая за дряхлым стариком, и вот тебе наследство! Только не на таких нарвалась Полина-то. Она первой убралась, поперед Платоши.

– Что-то вокруг этих Большаковых женщины мрут, как мухи, – передернулась Люська.

– Все дело в наследстве. Аграфена своего не отдаст.

– Вы сказали: в браке детей больше Бог не послал. А что есть еще внебрачные?

– Есть. Еще одна дочь, – загадочно сказал Иваныч. – Только она с ба-а-льшими странностями.

– Расскажите, Юрий Алексеевич, – попросила Люба. Люська согласно кивнула: интересно.

– Платоше было лет семьдесят, когда его жена, Анна, тяжело заболела. А он был ходок известный. Очень любил женский пол. Ну и присмотрел себе молодку. Денег у него всегда было – куры не клюют. Я знаю о двух его московских квартирах, одна в центре, другая тоже в престижном районе. А кто его знает, сколько их на самом деле, этих квартир? От дел Платоша отошел лет в семьдесят, как раз перестройка началась, реформы всякие. Ну он и нырнул в тину. Всем тогда рулил Дамир, отец Аграфены. Убили его. В девяностых, во время бандитских разборок. Тогда много народу полегло.

– Выходит, Платон Кузьмич подставил зятя?

– Выходит. Года три Большаков жил тихо. А потом строиться начал. Да с размахом! Вскрыл, видать, кубышку-то. Так вот о дочке его внебрачной. Избенка ее матери рядом с Платошиными хоромами притулилась. А молодка ходила к Большаковым убираться да готовить. Анна-то слегла. В результате в семьдесят лет Платоша вновь стал отцом. Анна как узнала, так в больницу загремела. И больше уже оттуда не вышла. Приехала законная дочка, мать Аграфены. Устроила скандал. Вся в бабку свою была, в Татьяну. И стать такая же: купеческая. В общем, выжили Платошину полюбовницу из деревни. Он ей, правда, отступного дал. Квартиру в Москве купил.

– Наведывался, наверное? – подмигнула Люська.

– Дочка-то его младшая была на похоронах. Значит, наведывался. Анфиса Платоновна не от мира сего. Она вроде юродивой, материального не признает. Должно быть, потому и жива до сих пор. Полину-то Бог быстро к рукам прибрал, третью законную жену Большакова. Как только она к Платошиному наследству подобралась, так и прибрал. А Анфиса живет, не тужит. В каком-то своем мире. В прошлом году мать схоронила. А теперь вот и отца. Ходили слухи… Но чур меня не выдавать. И доказательств никаких нет, ни у меня, ни у других… – Иваныч вздохнул и замолчал.

– Говорите, не томите, Юрий Алексеевич! – взмолились подруги. – Интересно же!

– Платоша за свою жизнь много добра накопил. Человек он был старой закалки, банкам не очень-то доверял. Ну а куда их вкладывать, деньги? По слухам, как и отец его, купец Кузьма Большаков, Платоша золотишко очень уважал. И бриллианты. Аграфена вон вся ими увешанная, что новогодняя елка. Ей они от матери достались. Сдается мне, и другую свою дочку Платоша не обижал. Цацки и ей дарил. Соседке моей, Семеновне, которая на похоронах была, показалось, будто Анфиса что-то сунула в руку отцу, перед тем как гроб заколотили.

– Да вы что?! – ахнули Люба с Людмилой.

– Но это только слухи, – предупредил Юрий Алексеевич. – Аграфена-то в этот момент слезы лила. Притворные или нет, но выглядело убедительно. Как все говорят. Рыдала на груди у мужа. Анфиса прощаться подходила последней. Нагнулась, отца в лоб поцеловала, прошептала что-то, и прощальный подарок в руку вложила. А потом сказала: «Заколачивайте». У Семеновны глаз зоркий. Они потом все эти «мероприятия» на своих «заседаниях» по косточкам разбирают. Вот она и смотрит в оба, дабы чего не пропустить.

– Кому еще Семеновна это рассказала? – напряженно спросила Люба.

– Да всем. Они вон целыми днями на лавочке сидят. Сериалы посмотрят – и сплетничать. Семеновна со старшим сыном живет, да с внуками. Они с хозяйством управляются, а бабке делать особо нечего. Вот и собирает сплетни по округе. И ни одного «мероприятия» не пропускает: ни именин, ни похорон. Что до свадеб, они у нас редко. Молодежь в деревне не задерживается.

– Что бы это могло быть, Юрий Алексеевич? – заволновалась Люська. – Что за прощальный подарок?

– Кто знает? – пожал плечами Иваныч. – Должно быть, что-то ценное. Анфиса – она, как я уже сказал, с ба-а-льшими странностями.

– А Старкова знает о подарке, который в гроб положили?

– Знала бы, кабы сюда наезжала. Но она от родной деревни нос воротит. Москвичка, как же! Старковы дом новый отгрохали, в поселке для миллионеров. Я его не видал, но говорят хоромы. – Люська согласно кивнула. – А за старый Старковы хорошие деньги взяли. Участок на бойком месте, у дороги, по которой богатые в свой поселок ездят. Вот землю и выкупили под торговый центр. У них сорок соток было, у Большаковых. Аграфена, стало быть, неплохо нажилась. Господи, зачем ей столько денег?

– А почему у Большаковых одни девочки рождаются? – спросила Люська.

– Судьба, видать, такая. Не заслужил Платоша сына. Он и дочек-то не заслужил, – сердито сказал Юрий Алексеевич. И замолчал.

– А варенье у вас изумительное! – с энтузиазмом сказала Люська, облизывая ложку. – Никогда такого не ела!

– Так ведь ягода лесная. Отсюда и аромат, – улыбнулся Иваныч. – Хотите с собой баночку дам?

– Тогда и мы должны к вам с гостинцами приехать.

– А приезжайте. Мне, старику, одному скучно. Может, еще чего интересного расскажу.

Они переглянулись и стали прощаться. Люба поняла, что от варенья отказываться неловко. Выйдя из дома Иваныча, они, не сговариваясь, сказали:

– В магазин!

Купили всего самого дорогого: шоколадных конфет, кофе, сыра, копченой колбасы и баночку красной икры прихватили. Когда вернулись с подарками, Иваныч покраснел как рак:

– Это еще что? Я не нищий, мне государство пенсию платит.

– Возьмите, – взмолились они. – Это от чистого сердца.

Сумку с подарками удалось-таки впихнуть. Когда встали на курс и Люба прибавила скорость, Люська подвела итоги сегодняшнего дня:

– Значит так: надо искать Анфису. Ты подумай! Внучка Большакова чуть ли в два раза старше его дочери! Бывает же! Видать, старикан был не промах! Очень мне интересно взглянуть на эту Анфису!

– Полагаешь, кто-то, узнав о ее прощальном подарке папе, вскрыл могилу?

– А тут двух мнений быть не может. Полезли ночью, как воры. Девчонки неудачно зашли со своим селфи. Надо же! И роковой крест тут! Дунина могила! Кристина что-то засняла. Вот ее и… А, кстати, ты так и не сказала мне, как ее убили?