Носки и шапку она все-таки запрятала ему в сумку.

Роберт позвонил ей из аэропорта Кеннеди, сказал, что уже идет на посадку, настроение отличное.

— Ты ужинала?

— Нет, мне скучно одной ужинать.

— Сходи в кафе. Сходи к Гарри, в прошлое воскресенье мы у них были, помнишь? Креветки, они были в меню, попробуй. Все, отключаю телефон. До скорого.

Десять часов до Москвы, без пересадки.

Ей было странно, что он летит в дальнюю даль, на другой конец света, о котором ей все представлялось, что там зима, метель, висит фонарь на железном крюку и мотается на ветру.

Нэнси любила раз и навсегда заведенный порядок их жизни. В одно и то же время Роберт приезжал с работы (восемь после полудня), одни и те же слова говорил, скинув туфли («наконец-то»), один и тот же сериал они смотрели перед сном вот уже шестой год.

Сериал она включила, отвлеклась.

Через десять часов Нэнси сидела за столом и смотрела в черный экран айфона, как в черную воду. Вода была неподвижна. Роберт как будто в ней сгинул.

Нэнси нажала на круглую кнопку, экран осветился. И вновь погас. Через несколько минут она открыла ноутбук, вошла на сайт аэропорта и увидела объявление о том, что рейс, на котором летел ее муж, исчез. Она разрыдалась, бросилась искать телефоны на сайте, ничего не смогла найти, ничего не понимала, не видела. Надела кроссовки, захватила сумочку и побежала. У лифта опомнилась, вернулась за айфоном. Высморкалась. Вызвала такси.

В аэропорту ей объяснили, что исчезли все рейсы в Россию. До Москвы, до Санкт-Петербурга, до Екатеринбурга с пересадкой в Москве и до Тюмени с пересадкой в Москве.

Служащая за стойкой говорила тихо и спокойно. Нэнси смотрела, как двигаются ее губы. Служащая замолчала. Нэнси постояла и отошла. Огляделась. Люди стояли, сидели, наверное, в ожидании своих рейсов. Пожилая чернокожая женщина смотрела неподвижным взглядом, багажа при ней Нэнси не заметила. Подошла к ней, наклонилась.

— Простите, у вас тоже кто-то полетел в Россию?

Женщина посмотрела на Нэнси изумленно.

— Нет.

— Извините.

— С вами все хорошо?

Нэнси опустилась на корточки и расплакалась, закрыла ладонями лицо.

Ее окружили, принесли воды, помогли сесть на место рядом с Марией (отчего-то Нэнси решила, что чернокожую женщину зовут Марией), утешали, что это какой-то технический сбой. Нэнси показывала черный неподвижный экран айфона. Подошел маленький седой мужчина, сказал, что тоже ждет вестей из России, и посмотрел на часы. Изо рта его пахло мятой. Нэнси сказала Марии:

— Не хочу, чтобы вы уходили.

— Я не ухожу, — отвечала Мария.

Что-то объявляли, Нэнси пыталась понять, расслышать. Айфон молчал.

— Взять тебе кофе? — спросила Мария.

— Не уходите.

— Я вам принесу, — радостно, как показалось Нэнси, вызвался молодой человек, он сидел напротив.

Молодой человек вернулся со стаканчиками, Мария начала пить из отверстия в пластиковой крышке, а Нэнси держала свой стаканчик в руках и растерянно смотрела на молодого человека. Глаза у него возбужденно блестели, он горячо говорил, что не только из аэропорта Кеннеди пропали вылетевшие в Россию самолеты. Из аэропортов всего мира пропали. И дозвониться никому в России невозможно, ни частным лицам, ни организациям.

— И главное, их даже из космоса не видно!

— А что же там на их месте? — кто-то спросил.

— Не знаю. Ничего. Слепое пятно.

— Вроде тумана?

— Не знаю. Непонятно.

И все посмотрели на Нэнси и отвели глаза. Глаза и нос у Нэнси были красные.

— Ты пей кофе, — сказала ей Мария. Нэнси опомнилась и выпила кофе.

Мария взяла из ее неподвижной руки пустую картонку и выкинула в урну.

Молодой человек сидел напротив них и таращился в маленький экран смартфона, наклонялся к нему близко, и лицо освещалось сиреневым бледным светом. Мертвый свет, думалось Нэнси. Пальцы молодого человека скользили по экрану. Вдруг Мария поднялась и пошла по проходу. Нэнси вскочила и бросилась догонять.

Она шла с Марией, куда и зачем — неважно, лишь бы с Марией, большой, теплой. С ней казалось спокойнее, казалось, что все уладится.

Мария завернула в комнатушку. Нэнси следом.

Мария достала сигарету и спросила:

— Куришь?

— Нет. Да.

Мария отдала сигарету Нэнси и достала себе новую. Спрятала пачку в карман, вынула зажигалку. Нэнси смотрела внимательно на пламя, но сигарету не прикуривала. Мария закурила.

Нэнси смотрела на дым. На тонком белом фильтре алел отпечаток губ Марии.

— Что? — спросила Мария.

— Что? — переспросила Нэнси.

Мария выбросила окурок.

Следом за Марией, как привязанная, Нэнси вернулась к сиденьям.

— Хотели занять! — радостно крикнул молодой человек. — Я оборонялся.

Голос сурово громыхал под потолком. Нэнси не могла разобрать, морщилась. Мария что-то сказала ей, она не расслышала из-за голоса, увидела вдруг, что Мария поднялась и уходит, и побежала следом.

Мария встала в очередь, которая двигалась довольно быстро. И Нэнси двигалась вместе с очередью. У стойки Мария показала какую-то карточку и прошла в стеклянные ворота, Нэнси хотела проскочить следом, но ей загородили дорогу. Что-то спрашивали, она говорила:

— Я с Марией, мы вместе.

Она повторяла «Мария-Мария» и смотрела на них громадными глазами. Ее оттеснили от стойки.

Очередь прошла, стеклянные ворота затворились.

Нэнси потерянно бродила по аэропорту, вдруг решила найти молодого человека, но не нашла, слушала объявления, но не понимала. Устала и опустилась на свободное место.

Она сидела бог знает сколько времени. Вежливый полицейский, откуда ни возьмись, спросил Нэнси, что она здесь делает.

— Я жду самолет.

— Какой?

— Он улетел вчера.

Маленький седой мужчина вдруг оказался рядом, выдохнул мяту и объяснил полицейскому:

— Самолет в Россию. Ее муж улетел в командировку.

— Откуда вы знаете? — удивилась Нэнси. Она уже не помнила, что говорила с этим мятным человеком (так она его окрестила про себя).

— Мы познакомились два часа назад. Я тоже приехал узнать насчет самолета. Я должен лететь в Москву сегодня, у меня билет.

— Рейсов не будет, — сказал полицейский, — езжайте домой.

— Вы на машине? — спросил мятный человек Нэнси. — Я могу вас подбросить. Хотите? Пойдемте.