И вдруг поймал по ту сторону круга точно такой же восхищенный взгляд, обращенный на Кармелиту.

Это был человек, который сегодня спас его.

Миро.

Никак, ну никак Николай Андреич не мог начать работать. То есть все он как будто делал правильно. Бумаги перекладывал. Таблицы на мониторе разглядывал, по телефону кому-то звонил, какие-то дела с кем-то утрясал. А все же это была не работа. Совсем не работа, та ежедневная изнуряющая и в то же время сладкая бизнес-запарка, к которой он привык. Астахов задумался, как же точнее всего можно обозначить состояние, в котором он сейчас находился. И придумал: робот, заводной механический человечек.

А причина одна — ненаглядный сыночек. Говорят, его сегодня уже видели пьяным. Стыдно, конечно, признаться… не только людям, но даже самому себе, но… Но как же, черт возьми, он устал от Антона!!!

И вдруг управского бизнесмена № 1 осенило. Николай Андреич быстро, дробно застучал по клавишам. Тут же распечатал сочиненную бумагу, подписал и смачно шлепнул свою печать поверх своей же подписи. Потом позвал секретаршу-делопроизводителя Ниночку и отдал бумагу на регистрацию.

Стало легко на сердце и солнечно за окном. На душе запели птички, не хуже Киркорова.

Еще бы! Ведь это был приказ об увольнении Астахова Антона Николаевича.

Совершенно замоталась Тамара. А кто б на ее месте не замотался! Попробуйте совместить работу в астаховской империи, женские процедуры (солярий, маникюр-педикюр, салон красоты, бассейн) и материнский контроль над Антоном. Сколько она сегодня успела всего сделать — страшно представить.

И все же нужно еще в офис съездить, посмотреть дебет-кредит, входящие-исходящие… Ничего ли не упустили? Если колесики бизнеса не досматривать и периодически не менять, они очень быстро сотрутся.

Приехала, села за бумаги. И первый же лист, который попался под руку, сразу же выбил из колеи: «Приказ об увольнении Астахова Антона Николаевича».

Зарегистрирован, пропечатан, подписан — «Астахов Н.А.».

Старый идиот! До чего додумался!

В кабинет вошла со слезами на глазах.

— Коля, что это?!

— Я думал, ты лучше разбираешься в делопроизводстве. Поясняю. Это приказ об увольнении Антона Астахова в связи с несоответствием занимаемой должности.

— Как? Как — с несоответствием?

— Иначе говоря — в связи с профнепригодностью данного работника. Приказ вступает в силу с завтрашнего дня.

— Коля, ты что! Опомнись! Это же твой сын!

— Данный факт я признаю. Причем давно. Поэтому сей экземпляр приказа передашь моему сыну, когда он протрезвеет. А вот этот я завтра сам отнесу в отдел кадров.

— Николай, это жестоко! Он ребенок! И ты не можешь взять его вот так — и вышвырнуть!

— Вышвырнуть — не могу. А вот выбирать, с кем мне работать, — имею право.

— Хорошо. А если он найдет эти документы?

— Ага! Найдет! Пьяный? Нажрался и позорно спрятался под материнскую юбку. Все как всегда.

— Неправда! Он не пьяный! Он сегодня целый день ходил по городу, искал эти треклятые документы.

— Вот когда найдет, там видно будет. Все, на этом разговор окончен. У меня кроме Антона еще куча дел.

— Но Коля!..

— Все, я сказал!

Если Астахов заканчивает фразу словами «я сказал», с ним лучше не спорить. Спрятав приказ в сумочку, Тамара срочно отправилась домой. Бедный мальчик! Интересно, он там уже отошел после вчерашнего ужасного побоища?

От побоища бедный мальчик уже отошел. Выспался, разомлел. Пиво с рыбкой — отличное снотворное. После сна стало хорошо, дремотно-сладко. Делать хоть что-нибудь не было никакой возможности. Поэтому не оставалось ничего другого, как зарядить в дивидюшник диск со свежим голливудским блокбастером, взять в холодильнике баночку холодного пива и залечь в мамину кровать, завернувшись в плед.

Но счастье длилось недолго. Пришла мама.

— Что делаешь, Антоша? Фильм смотришь?

— Ага…

— А у меня новости.

— Хорошие?

— Очень! Вот приказ о твоем увольнении.

— Что, и подписан?

— Не только подписан, но и пропечатан, и зарегистрирован!

— То есть завтра в офисе повесят объявление: «Астахов уволил Астахова»? Интересно…

— Антон! Ты все еще можешь исправить. У тебя еще целых полдня.

— Ма! Тут фильм такой классный!..

— Встать с кровати! — заорала Тамара.

Антон вскочил. Давненько мать не была в таком состоянии.

— Мама, сама подумай, что можно успеть сделать за это время? Отец для себя все решил. Он же меня видеть не может.

— Да ничего он не решил. А если решил, то перерешает. Сходи к нему. Поговори, извинись. Так, мол, и так, виноват, каюсь, исправлюсь.

— Да он меня сразу из кабинета попрет, как только увидит. И орать начнет.

— Это твой последний шанс. Давай, подымайся! Давай, давай. Посмотри, как это делает Максим. Вечно готов. Вечно ответственен. «Что надо? Сделано! Чего изволите? Доставлено!» А ты?

— Хорошо, уговорила. Пойду и еще раз образцово покаюсь. Побью себя в грудь, может быть, его величество меня и простит.

С покаянием сложилось в принципе неплохо. Жалобная рожица у Антона всегда хорошо получалась. И отец наезжал, конечно, по-крупному, но не орал, не ругался, а это уже прогресс. Того и гляди совсем отойдет и приказ дурацкий порвет, выбросит.

Но опять все испортил тот же вопрос: «Помнится, кто-то утром обещал найти потерянные документы. Где они?..»

Ответить нечего, и помощи ждать не от кого.

Эх-эх-эх, быть Антону уволенным…

* * *

Цыгане говорят: плохие люди песен не поют. Хорошая песня, хороший танец — всегда взлет души. А на взлете долго жить нельзя. Нужно присесть, отдохнуть. Бейбут увел Баро и Рубину к себе в трейлер. Хотели еще взять Земфиру. Но не нашли. Наверно, она где-то с Люцитой, утешает дочку.

А тут и Миро пожаловал. Горячий, взволнованный. Не стал долго рассусоливать, с ходу повинился:

— Простите меня, и вы, Баро, и ты, отец. Я был виноват перед вами.

— Да? И в чем же ты виноват? — на всякий случай переспросил Зарецкий.

— Что слова всякие глупые говорил, А на самом деле… Прошу вас: пожените нас с Кармелитой. Я и дня без нее прожить не смогу!

Баро недоуменно переглянулся с Бейбутом. Что за молодежь? Поди ее пойми. То пешком идти не хочет, то галопом скачет. Что ж… А мы старики, нам торопиться нечего, разобраться надо.