Таунсенд-Парк был домом ее отца, а прежде — ее деда и так далее, на протяжении полудюжины поколений или более. Передача имения по наследству со скрежетом остановилась, когда Гвен родилась девочкой. Ее отослали в школу, как только сочли достаточно взрослой, и учебное заведение мадам Шоссан стало для нее больше домом, чем Таунсенд-Парк.

Здесь она проводила каникулы и несколько недолгих месяцев, когда болел отец, но у нее не сохранилось привязанности к этому месту, которую рождают обычно детские воспоминания о более счастливых временах. Если бы мать не умерла, а сестра не уехала, жизнь Гвен оказалась бы иной. Она вполне могла бы вырасти здесь, а не быть отосланной к незнакомым людям, к мадам Шоссан. Но мадам Шоссан в конце концов стала ей не только учительницей, но другом и семьей.

За пять лет здесь почти ничего не изменилось. По-новому переставили мебель, комнаты казались почему-то немного меньше, дворецкий был незнакомый, но, в общем, все было так, как ей запомнилось.

— Мисс Таунсенд? — Пожилая женщина с суровым лицом и манерами хозяйки поместья, одетая в еще более скучное, чем у Гвен, платье, хотя и значительно лучшего качества, вошла в комнату.

— Да.

— Я — мисс Хиллиард, сестра лорда, — подчеркнула она, — Таунсенда.

— Лорда Таунсенда? — На мгновение перед глазами Гвен возникло отцовское лицо. Она отогнала это видение вместе со странной болью, которую оно вызвало. — Да, конечно, лорда Таунсенда. Моего родственника. Значит, вы…

— Тоже родственница. Разумеется, дальняя. — И женщина засопела, словно эта родственная связь была ей неприятна.

Гвен очень захотелось сказать, что она считает весьма удачным, что родство между ними такое дальнее, но она промолчала и заставила себя вежливо улыбнуться.

— Дома ли мой род… лорд Таунсенд? Мне бы хотелось засвидетельствовать ему свое уважение.

Разумеется, то была ложь. У нее не было никакого желания засвидетельствовать ничего похожего на уважение человеку, который пусть и по закону, но отобрал у нее то, что принадлежало ей по праву рождения. Но все же ей было немного любопытно, что за человек новый лорд Таунсенд. Он, вероятно, очень похож на свою сестру, вплоть до усов.

— Его нет. Он вот уже почти год живет за границей. Но я понимаю, что вы приехали за своими племянницами. — И губы мисс Хиллиард презрительно скривились.

— Я приехала, чтобы повидаться с ними, — медленно сказала Гвен.

Она вовсе не собиралась забирать девочек, но ей не хотелось ничего говорить этой особе с кислой физиономией. Манера мисс Хиллиард напомнила Гвен множество людей, встреченных ею за эти годы, считающих всех ниже своего достоинства по причинам обстоятельств, рождения или богатства.

Честно говоря, Гвен и сама не знала, что вынудило ее проделать двухчасовую поездку из Лондона в Таунсенд-Парк. Возможно, то был намек мистера Уайтинга, что нужды самой Гвен не так важны, как нужды ее племянниц, намек, вызвавший у девушки некие угрызения совести. Или желание избавиться от этих угрызений и всяких семейных обязательств, точно так же как Пеннингтон избавился от всех обязательств перед своим отцом. Или, пожалуй, то было доселе неведомое желание познакомиться с родней. По крайней мере, с теми, кто от нее остался.

— Я никогда не видела племянниц.

— Ну, они бы вам не понравились, так же как и кому бы то ни было. — Неприступный вид мисс Хиллиард стал еще неприступнее. — Они дикарки, все до одной. Совершенно невоспитанны. И к тому же ленивы, упрямы и с дурными манерами. Без сомнения, дурное воспитание. — И леди снова презрительно усмехнулась. — Я бы не взяла их в дом вообще, но брат настаивал. Он, очевидно, был знаком с их отцом и чувствует себя до некоторой степени обязанным. Кроме того, Эдриен является главой семьи и считал это своим долгом, в особенности потому, что никто не знал о вашем местопребывании. К своим обязанностям он относится самым серьезным образом. — Она неодобрительно поджала губы. — Конечно, когда они приехали. он путешествовал.

— Но он не собирается предложить им постоянно жить в Тзунсенд — Парке?

— Не могу сказать, — недовольно ответила леди. — Я бы отнеслась с одобрением, если бы он нашел для них подходящий дом где-нибудь в другом месте, и полагаю, он согласится, когда увидит их. Обычно а таких вещах мы соглашаемся друг с другом.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Гвен. Ее представление о лорде Таунсенде как о мужском варианте его сестры, вместе с устрашающе хмурым видом и недовольной складкой на лбу окрепло.

— Однако теперь, когда вы вернулись из ваших… странствий, — мисс Хиллиард снова засопела, — вы, разу…

— Вы нездоровы? — резко оборвала ее Гвен. — Вы простыли? Может быть, простудились?

Родственница удивленно отпрянула.

— Отнюдь нет. Напротив, я чувствую себя, — тут ее глаза прищурились, — хорошо. Благодарю за беспокойство. А теперь, полагаю…

— Мне хотелось бы увидеть племянниц. — Гвен напустила на себя свои лучшие гувернантские манеры. — И немедленно, будьте любезны.

— Разумеется. — Мисс Хиллиард шагнула к шнурку звонка и злобно дернула за него, не сводя при этом глаз с Гвен, словно опасалась, что эта молодая особа украдет что-то ценное, если за ней не присматривать.

В комнате воцарилось тягостное молчание. Голова у Гвен была слишком занята вероятной участью, которая постигла сестриных детей в руках этого отвратительного создания, и она не могла тратить силы на вежливый разговор. Хотя Гвен никогда особенно не любила детей, по крайней мере тех, которых ей поручали, она все же чувствовала какую-то странную ответственность за этих девочек. В конце концов, это единственные родственники, которые у нее есть, если не считать мисс Хиллиард и ее брата.

Но все же здесь о детях хорошо заботятся. Удовлетворяют их потребности и желания. Можно не сомневаться, новый лорд Таунсенд, как ни похож он на свою сестрицу характером, позаботится, чтобы они получили надлежащее образование, и со временем обеспечит их приличным приданым. Скорее всего Таунсенд-Парк — наилучшее место для них.

— Предупреждаю, вы не найдете здесь того, чего ждете, — сказала мисс Хиллиард.

— Я не нуждаюсь в ваших предостережениях. — Гвен твердо встретила взгляд пожилой особы. — Все мои ожидания сводятся к тому, чтобы познакомиться с детьми моей сестры.

— Ну что же, буду весьма рада сбыть с рук этих непослушных детей. Неблагодарных маленьких тварей. Хотя мне и непонятно, как вы, незамужняя, намерены заботиться о них.

— Я вовсе не собираюсь заботиться о них. Вы уже обеспечили их прекрасным домом, и у меня нет…

— Мы вовсе не хотим уезжать с вами, — послышался в дверях голосок, и Гвен обернулась.

На нее сердито смотрели три пары укоризненных глаз. Гвен тоже посмотрела на них, и ее поразило какое-то пугающее ощущение, что она смотрит на самое себя в разные периоды детства.