Если бы она родилась двадцатью годами ранее, то вполне могла бы рассчитывать на удачный брак, доходное имение, доступ ко двору, могла надеяться родить здоровых сыновей и талантливых дочерей… А двадцатью годами позднее – на то, что отыщет мужа с деловой хваткой, или даже (если это патриархальное общество вдруг станет развиваться неимоверно быстрыми темпами) на то, что заживет собственной жизнью: посвятит себя науке, коммерции, благотворительности.

А возможно, и встретит смерть.

Высоко в башне огромного замка, стоящего на черной скале, над заснеженной долиной, осажденного, грандиозного, набитого сокровищами империи, он сидит у камина рядом с печальной и прекрасной принцессой… А ведь когда-то он мечтал об этом, снедаемый жаждой и тоской. Это казалось тканью жизни, самой ее сутью. Так откуда же горечь?

«Нужно мне было остаться на том берегу, Сма. Может, я и в самом деле слишком стар для таких дел».

Он заставил себя отвернуться от девушки. Сма утверждала, что он слишком склонен к сопереживанию, и, пожалуй, была недалека от истины. Он сделал то, о чем его просили; он получит плату, а когда все это закончится, он будет просить прощения за преступление, совершенное когда-то.

«Ливуета, скажи, что простишь меня».

– Ой! – воскликнула принцесса, глядя на обломки стула.

– Да, – смущенно сказал Кейвер. – Это… гмм… боюсь, что это я. Это был ваш стул? Вашей семьи?

– Нет-нет, просто я помню его, это стул моего дяди, эрцгерцога. Из охотничьего домика. Над ним висела большущая звериная голова. Я всегда боялась садиться на него – вдруг голова сорвется со стены, клык вонзится мне в голову, и я умру? – Девушка обвела взглядом обоих мужчин и нервно хихикнула. – Вот дуреха, правда?

– Ха! – сказал Кейвер.

(Он смотрел на них обоих, объятый дрожью, и пытался улыбаться.)

Кейвер рассмеялся:

– Обещайте не говорить дядюшке, что это я сломал его стул, иначе он больше никогда не пригласит меня на охоту! – Смех его стал еще громче. – А что, может, однажды он повесит на стену мою голову.

Девушка взвизгнула и прижала ладонь ко рту.

(Он отвернулся, снова дрожа, бросил новое полено в огонь – и не заметил ни тогда, ни позже, что это был обломок того самого стула красного дерева, а вовсе не полено.)

Сма подозревала, что на многих кораблях экипаж состоит из безумцев. Более того, она подозревала, что некоторые корабли и сами не вполне в себе. На сверхбыстром дозорном корабле «Ксенофоб» команда насчитывала всего двадцать человек, а Сма давно заметила: чем меньше экипаж, тем удивительнее его выходки. А потому, еще до того, как модуль пришвартовался в ангаре, она приготовилась к странным поступкам со стороны ксенофобцев.

Когда Сма выходила из модуля, ей протянул руку молодой парень; другой рукой он закрыл нос и чихнул. Сма отдернула свою ладонь, глядя на его красный нос и слезящиеся глаза.

– Эйс Дисгарб, госпожа Сма, – сказал парень со слегка обиженным видом, шмыгая носом и моргая. – Добро пожаловать на борт.

Сма снова протянула руку – осторожно. Рука парня была горячей, как огонь.

– Спасибо, – сказала Сма.

– Скаффен-Амтискав, – произнес автономник за ее спиной.

– Привед. – Молодой человек помахал автономнику, затем вытащил из рукава кусочек материи и промокнул нос и глаза.

– Вы что, нездоровы? – спросила Сма.

– Небного. Простудился. Прошу бас. – Он показал рукой направо. – Пожалуйста, за бной.

– А, простудились. – Сма кивнула и зашагала в ногу с ним.

Одет он был в джелабу, словно только что встал с постели.

– Да. – Молодой человек повел их к выходу из ангара, мимо малых летательных аппаратов, спутников и прочих подобных штуковин. Он снова чихнул. – У дас да корабле что-то броде эпидебии.

Они проходили в этот момент между двумя стоявшими близко друг к другу модулями. Сма, шедшая вплотную за молодым человеком, быстро повернулась и посмотрела на Скаффен-Амтискава, беззвучно спросив: «Что?», но машина качнулась туда-сюда, словно пожимая плечами. «Я ТОЖЕ НЕ ПОНЯЛ», вывел он в поле своей ауры – серыми буквами на розовом фоне.

– Бы бсе дубали, что было бы забабно расслабидь иббунную систебу и бростудидца, – объяснил молодой человек, приглашая ее и автономника войти в лифт в конце ангара.

– Значит, все? – поинтересовалась Сма, когда дверь закрылась и лифт поехал вверх. – Весь экипаж?

– Да, хотя не бсе б одно бребя. Те, кто уже быздоробел, гоборят, что когда бсе кончается, то чубстбуешь себя просто прекрасно.

– Да, – согласилась Сма, посмотрев на автономника: стандартная официальная аура синего цвета, не считая большой красной точки сбоку, видеть которую, вероятно, могла только Сма; точка быстро пульсировала. Заметив это, она чуть не прыснула со смеху, но сдержалась и откашлялась. – Наверно, чувствуешь.

Молодой человек громко чихнул.

– Так вы, значит, скоро в отпуск? – спросил его Скаффен-Амтискав.

Сма толкнула автономника локтем. Молодой человек недоуменно посмотрел на машину.

– Бообще-до долько чдо из одбуска.

Он повернулся к дверям, которые как раз стали открываться. Скаффен-Амтискав и женщина переглянулись. Сма скосила глаза.

Они вошли в обширную гостиную: пол и стены из отполированных до блеска панелей красного дерева, всевозможные диваны, стулья с роскошной обивкой и низкие столики. Потолок был не очень высок, но привлекал своей необычностью – составленный из длинных чешуйчатых желобков, что тянулись со стен, он был увешан множеством небольших светильников. Освещение говорило о том, что по корабельному времени – раннее утро. Несколько человек, сидевшие за одним из столиков, встали и направились к Сма.

– Госпожа Сба, – сказал молодой человек, указывая на новопришедшую; речь его с каждой минутой делалась все более невнятной.

Остальные – мужчины и женщины, примерно в равном количестве – с улыбкой представились. Сма покивала и немного поговорила с ними. Автономник поздоровался со всеми. Один из мужчин держал в руках комок желто-коричневого меха – у плеча, как держат ребенка.

– Прошу, – сказал он, передавая крохотное существо Сма.

Та неохотно взяла пушистый комок. Существо было теплым, с четырьмя лапами, большими ушами, крупной головой и приятным запахом – прежде Сма таких не видела. Когда она взяла зверька, тот открыл огромные глаза и посмотрел на нее.

– Это корабль, – пояснил мужчина, вручивший Сма крохотное существо.

– Привет, – пропищало оно.

Сма оглядела его.

– Вы – «Ксенофоб»?

– Его представитель, с которым вы можете говорить. Зовите меня Ксени. – Существо улыбнулось, обнажив маленькие круглые зубы. – Я знаю, что большинство кораблей пользуется автономниками, но, – оно кинуло взгляд на Скаффен-Амтискава, – автономники порой страдают занудством, ведь так?