Я промолчала. Хоть я и работала на нее двадцать четыре часа в сутки, мои мысли и личная жизнь ее не касались. Интересно, а что бы я ответила, если бы она спросила про Давида? Что значит «хорош в постели»? Знаю только, с кем я больше всего хотела бы заниматься любовью. С тем человеком, с которым лишь недавно рассталась в аэропорту Женевы.

В самолете мне даже удалось вздремнуть. Юлия пила шампанское и флиртовала с единственным пассажиром бизнес-класса — известным игроком НХЛ. Он летел в Турку на похороны бабушки, и Юлия даже сподобилась выразить ему соболезнование. Она была знакома с несколькими игроками той же команды, так что тем для разговора хватило до посадки. Я слушала их вполуха и дремала. По прилете молодой человек оставил ей на всякий случай свой номер телефона и побежал на самолет до Турку.

Нам пришлось долго ждать багаж, а когда он наконец прибыл, оказалось, что пропал чемодан Юлии, в котором лежала сумка, купленная в Женеве за несколько тысяч евро. Мой багаж прибыл в целости и сохранности, чему я была очень рада, ведь в моей сумке лежал разобранный по всем правилам револьвер с патронами.

— Я буду жаловаться! Куда можно обратиться? — кричала Юлия.

Я отправилась разбираться. К несчастью, в службе сервиса сидела сотрудница, с которой мне однажды уже пришлось выяснять отношения. Она тоже меня узнала и принялась заполнять документы нарочито медленно. Потом потребовала привести к ней владельца потерянного чемодана.

— Но она не говорит по-фински.

— Ничего страшного, мы вполне можем объясниться на английском.

Я привела Юлию. Пусть ругаются без меня.

Когда Юлия заполняла заявление о пропаже, позвонил Сюрьянен. Разумеется, она ответила на звонок. Зря я тоже не выпила шампанского на борту, возможно, тогда я бы и сама реагировала на ситуацию спокойнее. Служащая уже была готова вцепиться Юлии в волосы. Пожалуй, будущей госпоже Сюрьянен и в самом деле необходим телохранитель.

Наконец мы вышли в зону прилета. Юлия лишь подставила Сюрьянену щеку для поцелуя и ничего не ответила на вопрос, как прошел полет. На лобовом стекле неправильно припаркованного огромного джипа уже красовался штрафной талончик. Юлия сорвала бумажку и бросила на землю, придавив каблуком.

— Ну зачем ты так, дорогая, — ласково упрекнул ее Сюрьянен. — Сорок евро — совсем небольшие деньги. К тому же мне совершенно не нужно статеек в желтой прессе, что Сюрьянен не платит штрафов.

Я услужливо подняла квиток с земли. Сюрьянен попросил меня сесть за руль: ему хотелось поворковать с невестой на заднем сиденье.

Через лобовое стекло огромного джипа мир выглядит совсем не так, как из маленького арендованного «фиата» или фуры ресторана «Санс Ном». За рулем большой машины и водитель кажется важной персоной. Молодая женщина с двумя маленькими детьми не поверила, что я притормозила, уступая ей дорогу, и ждала, пока я проеду. Богатые придурки на больших дорогих машинах гоняют как сумасшедшие. Один такой сбил Фриду и оставил умирать на обочине. Я ехала осторожно, ибо не хотела быть причисленной к той же породе.

Мы выехали на улицу Бульвар. В доме, где Сюрьянен купил квартиру, у него было два места в подземном гараже. Я высадила будущих супругов у подъезда и въехала в узкий спуск. Выходя из машины, услышала сигнал пришедшего сообщения. Неужели Давид? Но нет, письмо всего лишь от Моники. Она интересовалась, когда я смогу прийти к ней в ресторан. Я отругала себя, что не обрадовалась весточке от подруги, подумав о ней: «всего лишь».

Открыв дверь, я наткнулась на Ханну с кучей одежды в руках. К Юлии и ко мне экономка Сюрьянена относилась прохладно, зато Юрий был ее любимчиком. Ханне недавно пошел пятый десяток, но она выглядела в стиле сороковых годов — убирала волосы в тугой пучок и носила поверх платья фартук. И вела себя соответственно, хотя иногда у меня создавалось впечатление, что в глубине души она над нами смеется.

— Привет от альпийских вершин. Юрий дома?

— Нет, уехал, но обещал вернуться к ужину. Хотя ужина не предвидится. Госпожа в плохом настроении и сказала, что не будет есть. Что случилось?

Я рассказала о пропаже чемодана. Мне даже нравилось, что Ханна не пытается изображать дружелюбие: мы просто работали на одних и тех же людей и вынужденно терпели друг друга. Не более того.

Квартира предназначалась для большой семьи, но в ней была всего одна комната для прислуги, которую прочно оккупировала Ханна. Мне отвели каморку по соседству с Юлией. Она и Сюрьянен занимали разные спальни, но в обоих имелась огромная широкая кровать. Юрий располагался в большой светлой комнате возле столовой, которая, видимо, первоначально предназначалась под библиотеку или музыкальный зал. Дверь там не запиралась на ключ.

Я распаковала вещи и отнесла грязные в подсобку, откуда Ханна отправляла их в прачечную. Мне было сложно привыкнуть к тому, что чужие люди перебирают мое нижнее белье, хотя оно и не скрывало особых тайн. Я всегда предпочитала нейтральное белье в спортивном стиле, стринги носила редко и всегда стирала их сама. В Лейсен я не брала никаких кружев или чулок с подвязками, на свидании с Давидом они мне были ни к чему.

Около восьми хлопнула входная дверь. Ключи от квартиры имели пятеро, из них четверо уже дома — значит, пришел Транков. Выйдя в коридор поздороваться, я столкнулась с Ханной.

— Сегодня обеда не будет. Юлия отказалась от еды, хозяин тоже. Юрий, хочешь, приготовлю тебе что-нибудь? Может, пасту? Хилья наверняка поела в самолете, как и Юлия.

— Я тоже с удовольствием съела бы пасту, — заявила я, еще пока Юрий не успел открыть рот. По его взгляду я заметила, что он боится выволочки. — Пойду налью сока, страшно пить хочется.

Похоже, Транков стремился вырваться из-под опеки Ханны. Я тоже совершенно не доверяла этой женщине. В Хиденниеми она видела Васильева и Давида. К тому же она совсем не глупа и легко может сложить два и два. Разумеется, Ханна умела молчать, но также была вполне в состоянии сделать правильные выводы и понять, чем на самом деле занимается Сюрьянен. Я всего пару раз в жизни сталкивалась с шантажистами, и мне казалось, что Ханна вполне соответствует этому образу.

Сюрьянен тоже решил отведать пасты. Из службы сервиса аэропорта нам обещали позвонить и сообщить судьбу чемодана. Транков молча ел, Сюрьянен казался напряженным, я вообще не умела поддерживать легкую застольную беседу. Ужин прошел спокойно. Когда мы закончили, мне на телефон пришло сообщение: пропавший чемодан нашелся в Париже и его должны доставить завтра утром.

— Можешь передать Юлии хорошую новость, — объявила я Сюрьянену, который сообщил, что не прочь выпить глоток коньяка перед сном.

Юрий попросил Ханну налить ему кофе. Я отправилась к себе в комнату и, не раздеваясь, легла на кровать. Уставившись в потолок, старалась ни о чем не думать.

Наконец я задремала, но вскоре проснулась: захотелось в туалет. Часы показывали без четверти одиннадцать. Стояла тишина. В комнате у Юлии было темно, у Ханны, кажется, тоже. Сюрьянен сидел в гостиной в наушниках и смотрел по телевизору порно. Значит, Юлия спит, иначе он на такое не решился бы. Он так погрузился в созерцание двух обнаженных женщин, играющих с душем, что не заметил, как я прошмыгнула.