Он пожал ее.

– Джош. Джошуа. Называй так, как тебе больше нравится.

Потом он сказал, что ему действительно нужно идти, чтобы отдать соседу суп, иначе тот выгонит его из комнаты.

– Ты часто здесь бываешь, – отметил он, надевая кепку.

Не могу этого отрицать, потому что Мэлори контролирует мои визиты сюда, хочу я этого или нет. Я пожала плечами.

– Не против, если я иногда буду присоединяться к тебе?

Я снова пожала плечами, борясь с желанием отказать. Вон был прав. Настало время, когда я завожу друзей, связи и жизнь.

После этого Джош начал приходить каждый день, даже если меня там не было. Я знала, потому что мне рассказывал бариста.

В конюшне я иногда видела, как Джош учил детей языку жестов, пока я подметала пол деревянной метлой. Иногда он покупал мне какао и оставлял за дверью, зная, что я слишком стесняюсь, когда мне что-то дарят.

Мы были просто друзьями. Я сразу дала понять, что все еще зациклена на парне из родного города. Джошу я сказала, что Найт мой бывший. Это показалось мне менее жалким, чем просто сказать, что я безответно влюблена в друга детства, который пробирался к топу в «Книге рекордов Гиннесса» за то, что был самым неприятным и одновременно желанным подростком из когда-либо живших на земле.

Я пыталась связаться с Найтом по «Скайпу» еще несколько раз, прежде чем окончательно сдаться. Мы, скорее всего, увидимся на День благодарения, который наши родители обычно проводят вместе, так что нельзя было дальше откладывать разговор, каким бы пугающим он ни был.

Когда я вернулась из долгого путешествия по просторам мыслей, Эйприл откинула голову на мою кровать, стала кататься по ней и стонать имя Джоша, подчеркивая, насколько он горяч.

Так оно и есть. Но он не Найт. Хотя я каждый раз напоминала себе, что, кажется, он продвинулся дальше. Его страница в «Инстаграме» была не активна, но иногда, по ночам, я просматривала страницы всех девушек, на которых он подписан, и находила фото с вечеринок или футбольных матчей. Он выглядел счастливым, но это делало меня несчастливой. А тот факт, что это делало меня несчастливой, делал меня еще больше несчастной.

– Не рассказывай мне. – Эйприл села на кровати и сдула фиолетовую прядь со лба. – Ты не хочешь идти, потому что Джош, наконец, поцелует тебя, и ты потеряешь драгоценное представление о том, что тот идиот из твоего города вернется к тебе.

Эйприл тоже думала, что Найт мой бывший. Ложь становилась все больше, отращивая крылья. И чем более зрелой она становится, тем более некомфортно мне было ощущать то, что они с Джошем мои настоящие друзья.

– Отпусти его, Луна. Ты проведешь несколько лет вдали от этого придурка. Все кончено.

Я резко повернулась на стуле и пригвоздила ее взглядом.

– Все не так, – показала я.

А может, и так. Но, в любом случае, мне становится дурно от всех этих социальных мероприятий. И все же я знаю, что не буду там одна, так как туда идут Эйприл и Джош.

– Прежде чем ты скажешь «нет» Джошу, я хочу, чтобы ты кое-что знала. – Эйприл вскочила с кровати и подошла к ноутбуку, склоняясь надо мной. – Я не хотела показывать тебе, но, кажется, у меня нет выбора.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Эйприл наклонилась и ввела ссылку на «Инстаграм» в поисковой строке, открывая знакомую мне страницу. Это была одна из популярных девушек-выпускниц, которая ходила в школу с Найтом, Поппи Асталис. Он никогда не упоминал о ней во время нашей дружбы, но, конечно, мои еженедельные просмотры включали и ее. Она была настоящей английской розой без шипов – такая сладенькая, изящная, с крутой стрижкой. Ее отец – один из самых известных скульпторов в мире. После того как ее мать умерла, он согласился взять на себя консультативную работу, помог открывать школу искусств в Тодос-Сантосе, вызвав Поппи и ее младшую сестру Ленору из их лондонской резиденции.

Поппи милая и сделана не из той же бархатной, испорченной ткани, как другие богатые девушки из Тодос-Сантоса. Она была добра ко мне все два года, которые мы провели в Школе Всех Святых, и она была отличницей. Она играла на аккордеоне, не ходила на большинство вечеринок, но посещала самые важные и крупные, всегда тащила домой пьяных подруг, прежде чем они сделали бы что-то глупое.

– Может, это вдохновит тебя послать к черту этого козла. – Эйприл открыла новую фотографию Поппи, и мое сердце застряло в горле.

Это идеальная картинка для Pinterest: миниатюрная Поппи стоит на футбольном шлеме Найта, они в пустом поле, ее руки обвивают его шею, они забылись в глубоком, страстном поцелуе. На нем все еще футбольная форма, грязная и потная, и такая живая, что буквально прожигает дыру сквозь экран. Чудесно. Победоносно. Будто Бог спустился с небес. Пятничный закат освещает красивую пару, подчеркивая блестящие, взъерошенные волосы Найта. На заднем фоне опускается ночь, видны пустые трибуны, и пара кажется не чем иным, как королевской семьей.

Читаю подпись под фото:

Ручка, которую я жевала, выпала из моих рук, я наклонилась, чтобы поднять ее, и ударилась головой о край стола. Потеряла равновесие. Я даже не сразу почувствовала свежую рану на голове. Я смущенно потерла ее, ощущая теплую, вязкую жидкость в волосах.

– Господи, Луна! У тебя кровь! Надо срочно пойти к медсестре.

* * *

Медсестра заклеила мне рану, что, конечно, было довольно смешно. Дала мне обезболивающее и попросила быть не такой неуклюжей в следующий раз. Я кивнула – а что мне еще делать? – я размышляла, что довольно глупо просить меня быть менее неуклюжей. Никто не выбирал, каким ему быть. Вряд ли это та черта, которую кто-то взращивает намеренно.

Но конечно, я попытаюсь быть менее неуклюжей.

Менее тихой.

Меньше лажать.

Быть более нормальной.

Менее мертвой внутри. Потому что именно так я себя ощущаю, увидев Найта с другой.

Мне надо выпить. Очень сильно.

У Найта есть девушка. Конечно, есть. Конечно. Иначе он не целовал бы ее при всех. Все знают, что горячая школьная элита не показывает своих чувств публично. Да, они прямо как их отцы когда-то – горячие засранцы.

Найт, Вон и Хантер всегда игнорировали представительниц слабого пола как концепцию. Публично, по крайней мере. У Найта не было девушки, никогда. А Поппи будто соткана из любви. Красивая, добрая, сладкая. Вероятно, что она и есть та причина, по которой он перестал мне писать. Господи, какая же я дура, рассказывала ему, как я скучаю, уговаривала отвечать.

Как только мы с Эйприл добрались до комнаты, я сразу взяла телефон и написала Джошу.

Луна: Мне надо выпить.