Но как только правящие элиты Украины оказывались без имперского целеуказания, всегда начиналась одна и та же история. После Февральской революции 1917 года и краха царской власти в Петербурге по всей империи образовался вакуум власти. Так как в Киеве давно витали идеи самостийности и автономии, то вакуум власти начал заполняться инициативными гражданами, которые ринулись занимать высшие социальные ступени правящей элиты. Вчера ты был простым царским полковником – сегодня станешь генералом армии Украинской Народной Республики. Представители губернских элит получили возможность трансформироваться из городского полицмейстера в министра внутренних дел, из бухгалтера – в председатели Директории, из царского генерала – в великого гетмана. В отечественной историографии принято изображать украинское самостийничество как сугубо националистическое движение. Вовсе нет. В 1918–1919 годах в Украинскую Народную Республику, которой по очереди руководили революционер Винниченко, историк Грушевский, генерал Скоропадский и бухгалтер Петлюра, косяками потянулась буржуазия из Москвы и Питера, белые генералы, многочисленные политики из числа февральских революционеров, имперские чиновники, актеры, певцы. После октября 1917 года в Киеве, так же как в Одессе и Крыму, плотность дворян и миллионеров на душу населения была намного выше, чем в Петербурге и Москве. Там, где к власти пришли красные, буржуазии и дворянству стало очень неудобно. Генералов и офицеров, присягнувших Временному правительству, могут пристрелить, в городах власть принадлежит вооруженным отрядам рабочих и матросов, введен комендантский час.

А в древнем Киеве, красавице Одессе и ласковом Крыму дальше продолжается довоенная жизнь. Но если в Крыму власть взял белый генералитет, а в Одессе высадились англо-французские интервенты, то в Киеве правящие элиты взяли курс на полную автономию от Петербурга. И в Киев стекались белые со всех закутков европейской России. Когда Киев и Украинскую Народную Республику оккупировали германские войска, приток правящих элит на Украину только усилился. Поэтому было бы неправильно считать, что хаос на Украине в 1918–1920 годах исключительно дело украинских правящих элит. Хаос, в пучину которого повергли самые богатые регионы России – Малороссию, Новороссию, Молдавию, Бессарабию, Подолье, Полесье и Волынь, – был делом рук в том числе русских элитариев. Из Украины пытались сделать антибольшевистский проект, но почему-то на выходе получался антироссийский и антирусский.

Но самое интересное, что правящий класс новой самостийной Украины в 1918–1920 годах начал пополняться откровенными проходимцами. Национальная украинская культура была всего лишь ширмой для растаскивания наиболее ценных активов – земли, промышленности, верфей, заводов и фабрик. Как только потерялся имперский сигнал из центра, сразу правящий класс украинских губерний и в особенности Киева погряз в воровстве и иллюзиях. Так, как воровали в самостийной Украине в 1918–1920 годах, мало где воровали даже в Гражданскую войну.

Но что характерно: жажда наживы правящих элит сопровождалась геополитическими прожектами, громкими заявлениями и прочим политическим пафосом. Плодили сотни министерств, ведомств, приводили к присяге ничего не понимающих солдат. В 1918 году в Киеве развернулась ярмарка тщеславия. Проходимцы становились министрами и исчезали с казенными деньгами на народное образование. Бандиты с большой дороги получали полковничьи лампасы и грабили уже под флагом Украинской Народной Республики. Всего за три года Украина прошла все стадии развития государства – успела побывать парламентской республикой, военной диктатурой, германской колонией, конфедеративным государством, Западно-Украинской и Украинской народными республиками. В качестве основания нового государства была выбрана национальная культура. Причем в ее конфликтной версии – как отрицание имперской русской культуры. Интересно, что, сохраняя имперские порядки по форме, украинский правящий класс так и не смог решить внутри себя вопрос о власти.

Живучесть русской имперской культуры проявляется в том, что в центре всегда стоит вопрос о власти. Любой русский исторический миф решает вопрос о власти. Былинный богатырь доказывает Тугарину Змею и Соловью Разбойнику, кто главный на Руси. Иван Грозный покоряет Казань и приводит татарские правящие элиты к присяге Москве. Петр I бодается с Карлом XII на Балтике и, наконец, ставит шведов на место под Полтавой. Даже Пушкин – «наше всё» – и тот погибает на дуэли. Решает вопрос о власти Ленин во всей «красной» мифологии, начиная от рассказов Бонч-Бруевича о детстве Ильича и заканчивая кинофильмами, лозунгами и плакатами. «Кто виноват?» – спрашивал эмигрант Герцен. «Что делать?» – предлагал политический диссидент и ссыльный Чернышевский.

Вопрос о власти находится в ядре русской имперской культуры. Только решив его, можно стать центром силы, империей. Однако утратив сигнал из имперского центра, который формулировал цели, украинские/грузинские/молдавские/армянские и прочие правящие элиты русской имперской культуры начали кидаться из крайности в крайность. Вместо того чтобы признать за собой русскую имперскую культуру, те же украинские правящие элиты начали опираться на национальную культуру. Но как любая национальная культура, украинская культура в отрыве от имперской культуры становится изоляционистской. А борьба с «красной», но все-таки Россией делает ее еще и антирусской. Естественно, что на такой культуре никакого миропорядка не построишь.

Правящие элиты бесконечно конфликтуют между собой, доказывая, кто является главным носителем национальной культуры. Республика разваливается – «красные» заняли Харьков и выходят на Полтаву, а в Киеве идут дебаты о том, можно ли вести делопроизводство на русском языке и каким должен быть флаг – желто-голубым или сине-желтым.

Украинская национальная культура не дала новорожденным правящим элитам Украины ничего, на чем можно было основать государство. Впрочем, для чистоты понимания: также ничего не дала правящим элитам грузинская, белорусская, казахская, киргизская и узбекская национальные культуры в период 1918–1921 годов, когда массово возникали молодые национальные республики. Все они были покорены русской имперской культурой в ее «красной» версии. «Красная» Россия была понятна, потому что решала ключевой вопрос – о власти. Национальные правящие элиты уловили знакомый имперский сигнал и после недолгого сопротивления подчинились имперской культуре. Податные сословия вздохнули с облегчением, что закончилась гражданская война, потому что конфликтуют правящие элиты, а гибнут все подряд.

Украинский случай отката от имперской к национальной культуре в начале 20-го века вовсе не уникален. По этому же пути пошли среднеазиатские национальные элиты – так появились басмачи. Замечательный советский фильм «Белое солнце пустыни» как раз описывает подобную ситуацию: решается вопрос о власти между красной Россией (товарищ Сухов) и национальными правящими элитами (басмач Абдулла). Бывшие правящие элиты (таможенник Верещагин) вынуждены самоопределяться, с кем они в вопросе о власти. Так как за Суховым стоял миропорядок, то Верещагин, естественно, склонился к нему. Потому что за национальным проектом басмача Абдуллы ничего, кроме отрицания имперской культуры и курса на самостийность и бандитизм, не было.

Если бы мы немного интересовались историей национальной периферии России, то увидели бы, что все национальные правящие элиты ведут себя по одинаковым схемам. Мы рассмотрели модель поведения украинских