— Розамунда совсем неопытна, — вздохнул Эдмунд.

— Ее чему-нибудь учили? — поинтересовался рыцарь. — При дворе лучше всего преуспевают хорошо образованные люди.

— Хью научил ее читать и писать. Отец Бернард — церковной латыни. Она превосходно знает математику и последние два года сама ведет все счета Фрайарсгейта. Розамунда куда образованнее большинства деревенских девушек, сэр. Чего ей недостает?

— Я научу ее французскому и светской латыни, — пообещал сэр Оуэн. — Она владеет каким-то музыкальным инструментом? Молодой принц Генри прекрасно сочиняет музыку и стихи. Мальчик он поразительный. Отец рассчитывал, что в один прекрасный день он станет архиепископом Кентерберийским. Теперь же, после смерти принца Артура, ему предстоит стать королем. Правда, король не наставляет его в обязанностях правителя Возможно, он слишком цепко держится за трон и власть над сыном, — признался сэр Оуэн и, вспыхнув, добавил:

— Пожалуй, ваше превосходное вино ударило мне в голову. Пора найти свою постель и хорошенько выспаться.

Он встал и последовал за слугой.

Братья вновь наполнили чаши из кувшина на столе и долго сидели молча. Наконец Ричард спросил:

— Ты все знал о планах Хью?

— Немного, — признался Эдмунд. — Он только сказал мне, что имеет могущественного друга и сделает доброе дело, отдав Розамунду ему на попечение. И что с ее красотой и богатством он без труда найдет ей хорошего мужа, а выгодный брак добавит блеска нашему имени. Я понятия не имел, что этот друг окажется королем. Когда Хью понял, что скорее всего больше не оправится, немедленно послал гонца на юг. Думаю, он хотел мне все рассказать, но смерть пришла раньше.

— Ты не ожидал, что он скончается? — удивился Ричард.

— Ожидал, конечно, но не так скоро. Розамунда считает, что тут каким-то образом замешан Генри, но доказательств я найти не смог. Все же, согласись, совпадение странное: стоило приехать Генри, и Хью умирает.

Генри явился, чтобы заставить Хью передать Розамунду в его заботливые руки. Вряд ли он был доволен прямотой и дерзостью племянницы. Он наверняка обвинил во всем Хью.

— Думаешь, наш брат в самом деле имеет какое-то отношение к смерти Кэбота? — спросил священник. Эдмунд вздохнул.

— Не хотелось бы верить этому, но не могу сказать, что считаю его полностью невиновным. Только независимо от того, что думаем мы с Розамундой, доказательств все равно нет.

Ричард понимающе кивнул.

— Но можно ли без опаски позволить нашей племяннице ехать ко двору? — протянул он.

— Хью желал своей жене исключительно добра. Она становится женщиной, Ричард. Мейбл сказала, что у нее начались месячные. Она девственна. Следующий ее брак будет осуществлен на деле, и она сможет родить наследников для Фрайарсгейта. Сын Генри еще мал. Если Розамунду принудят его ждать, ей будет уже двадцать, когда ему только-только исполнится двенадцать. Пусть лучше едет на юг, а когда вернется с мужем, вольет новую кровь в жилы Болтонов из Фрайарсгейта. К тому же нашему братцу давно пора забыть о землях Розамунды. Они принадлежат только ей, и никому больше.

— Когда она уедет и увидит, что за стенами Фрайарсгейта существует иной мир, может, и не захочет сюда вернуться, — задумчиво сказал священник.

— Нет, Розамунда обязательно вернется и останется здесь. Она черпает силу от Фрайарсгейта, братец, — заверил Эдмунд.

— Завтра я отправляюсь в аббатство Святого Катберта, — сообщил Ричард. — Но только после того, как провожу Генри. Представляю, как у него будет трещать голова с похмелья! Он выпил сегодня больше обычного и проснется в надежде, что все это было только сном и что Розамунда по-прежнему остается в его лапах. Конечно, это не по-христиански, но я искренне наслаждаюсь его муками. Кстати, надеюсь, ты дашь мне знать, когда Розамунда уезжает, чтобы я смог приехать и попрощаться с племянницей.

— Обязательно, — пообещал Эдмунд.

— В таком случае спокойной тебе ночи, брат, — сказал священник, вставая. — Доброго сна. Пусть тебе явятся светлые ангелы.

Он вышел из зала, причем длинные полы сутаны едва шелохнулись, такой плавной была его походка. Белый пояс ярко выделялся на черном фоне.

Мейбл, сидевшая у очага, тоже поднялась и подошла к мужу.

— Тебе следовало рассказать ему, — укорила она.

— Но ты же сидела не настолько далеко, чтобы не слышать моих слов! Я говорил правду: Хью держал свои планы при себе, и был прав. Генри может вопить, жаловаться, взывать к небесам, но не сумеет доказать сговора между мной и Хью.

— Он будет кричать об этом на всех углах, но если ты был откровенен со мной, муженек, тогда ему и вправду ничего не удастся сделать. Точно так же, как мы не в силах доказать его причастности к смерти Хью, — парировала Мейбл.

— Ты должна поехать с ней, — заметил Эдмунд.

— Знаю, — кивнула Мейбл, — хотя мне тяжело покидать тебя. Все же это не навсегда, да и ты человек, которого больше интересуют свои обязанности, а не хорошенькие ножки! Тебе, Эдмунд Болтон, я могу доверять, и, кроме того, есть немало доброхотов, которые немедленно сообщат мне, если ты свернешь с дороги добродетели.

Эдмунд, фыркнув, обнял жену.

— А ты, дорогая? Поддашься придворным соблазнам?

— Я? — оскорбленно ахнула Мейбл.

— Почему бы нет? Ты женщина привлекательная, а твоя улыбка чарует мужчин.

— Льстец!

Она шутя шлепнула его и мило покраснела.

— Моя единственная забота — безопасность и счастье Розамунды. Я должна убедиться, что ей больше не навяжут нежеланного брака с целью завладеть ее наследством.

Эдмунд Болтон кивнул.

— Да, — сказал он, — но ей нужно уметь постоять за себя. Мы не хотим, чтобы она вышла замуж за кого-то вроде моего брата Генри.

— Не дай Бог! — воскликнула Мейбл. — Ты прав, я научу ее постоять за себя. К тому же, я думаю, никто не станет принуждать ее сразу после приезда. Розамунда не настолько важная особа, чтобы сильные мира сего волновались за ее судьбу.

Она присоединится ко двору королевы и будет делать то, что от нее требуется. На нее никто не обратит внимания, пока кому-то из придворных не понадобится богатая жена.

— И ты, моя дорогая, будешь все время рядом, чтобы наставлять ее, — заметил Эдмунд, улыбнувшись своей мудрой женушке.

— Обязательно, Эдмунд, — пообещала Мейбл.

Утром Генри Болтон медленно приковылял в зал, держась за голову, как и предсказывал брат. Голова раскалывалась от боли, и он почти забыл о приезде сэра Оуэна.

— Где Розамунда? — пробурчал он. — Она должна ехать со мной.

Он уселся за стол и вздрогнул при виде корки каравая, полной горячей овсянки.

— Разве ты не помнишь? — тихо спросил Ричард. — Опекуном нашей племянницы стал сам король. В конце лета она поедет ко двору вместе с рыцарем, которого он за ней прислал.