И вот наговоры меня сейчас и интересовали. Потому что руку лорда Кондора одними травами не вылечить, я это понимала. Тут магия нужна, но ее у меня нет, как впрочем и ни у кого в Вэлланде, наши мужчины сильны и отважны, наши женщины мудры и учены, но магов у нас нет, нет и ведьм. Зато друиды имеются. И в ту зиму, когда отец едва не погиб, мама к друидам ездила. Но так просто к ним не пройдешь, и так легко не отыщешь. Нужно соблюсти три условия — ищущей должна быть исключительно женщина и мать, иным вход в тайные места был закрыт, а матери, они те, кто детей впускал в этот мир, поэтому и вход в друидские храмы отыскать могли. Второе условие — истинная нужда. У друидов бесполезно просить денег, удачи, успеха или исполнения мечты, те, кто идет к ним с такими желаниями, заплутают в трех соснах, но ни один каменный храм не найдут, потому как друиды могли помогали лишь в одном случае — когда более никто помочь не мог. И третье условие — жертва. Какая? Не знаю. Никто не знает. Каждая женщина, что приходит к друидам приносит свою жертву, и не говорит о ней. Однако от матери к дочери переходят заговоры. Большинство из них звучат как колыбельные, колыбельными и становятся, потому как безвредны заговоры, рассказанные лишь детям до пяти лет.

Почему так и от чего, я не знала совершенно, но в Эдинском колледже нас, деревенских, училось много, а потому тема друидских заговоров поднималась не раз, но столичные учителя ни поведать что-либо, ни пролить свет по поводу самих друидов не могли. Они не знали. Есть что-то, что жители городов утрачивают безвозвратно — традиции, поверья, умение ощущать ту тонкую грань мирного сосуществования с природой, которую учишься не пересекать с раннего детства. А еще четкое осознание того, что природа лечит, помогает, направляет, поддерживает… стоит только стать чуть внимательнее, и ты увидишь траву, которую едят больные волки, ягоды — которые никогда не попробует ни одна птица, потому что те ядовиты, листья, на которые ложатся олени и косули, подраненные хищниками.

Стоит только стать чуточку внимательнее…

Я протянула руку, касаясь книжных переплетов, и шла, шла, шла… пока вдруг не ощутила пыль на кончиках пальцев. Остановилась, вернулась на шаг, и присмотрелась к книгам. И поняла, что все те, мимо которых проходила я, находились в идеальном состоянии — ни пылинки, ни паутинки. На этих же пыль присутствовала, в небольшом количестве, но все же имелась.

Открылась дверь, я услышала перестук каблуков, а затем и сказанное разъяренно-манерным:

— Леди Аританна, обед подан.

Судя по тону, которым это было сказано, миссис Этвуд действительно была взбешена ситуацией и тем, что ничего не может с этим поделать… разве что пожаловаться моей матушке, других союзников у нее точно не было.

— Миссис Этвуд, — я вновь обратила все свое внимание на книги, — вы сказали, что большинство изданий лорд Хеймсворд привез с собой, а эти книги, насколько я понимаю, принадлежат лорду Гордону?

Миссис ответила не сразу. Величественно и надменно она подошла ко мне, смерила взглядом свысока сначала меня, затем полки с книгами, и сухо ответила:

— Нет, свои книги лорд Гордон перевез в свой новый дом. Эти от прошлых владельцев. Вероятно — магические.

Она обвела рукой остальные полки и пояснила:

— Лорд Хеймсворд заботится о своей библиотеке, поэтому на все книги наложены как минимум два заклинания — от пыли, и от повреждения временем. Но эти, — она посмотрела на старинные издания в серых поблекших от времени переплетах так, словно они, как и я, были тут незваными гостями, — магии лорда Хеймсворда не поддаются. Раз в неделю с них стирают пыль. Смею напомнить, обед подан, леди Аританна.

— Я услышала, — ответила ей, и вновь уделила все свое внимание книгам.

К сожалению, как ни пыталась, я не могла вспомнить, кто был владельцем замка до лорда Гордона, понадеялась, что знает об этом миссис Этвуд. Но услышала в ответ лишь поднадоевшее «обед подан» и «данная информация не подлежит распространению».

Выяснив, что лорда Хеймсворда в замке нет, и неизвестно, когда он появится, я сообщила что подожду его, а до тех пор прошу меня не беспокоить.

Меня не беспокоили, но уходя грохнули дверью с такой силой, что я вполне резонно начала опасаться за сохранность дверей из моренного дуба.

Дуба…

Вдруг видением из прошлого, накатило воспоминание — ярко горит огонь в очаге, я надсадно кашляю, а мама, меняя мокрую повязку на моей голове, тихо шепчет:

«Дуб за стеной, дуб лесной, поделись своей силой со мной.

Как под ветром не гнешься, так и Арити вовек гордо стоять, все удары судьбы легко принимать.

Дуб за стеной, дуб лесной, поделись своей силой со мной.

Как тянешься к свету и солнцу, так и ручкам Арити добром сиять, тепло людских сердец принимать.

Дуб за стеной, дуб лесной, поделись своей силой со мной.

Ты наполняешься силой земли, ту же силу Арити подари, чтобы в буре смогла выстоять, чтобы хвори могла побеждать.

Дуб за стеной, дуб лесной, поделись своей силой со мной».

Я поняла, что с ресниц падают слезы, лишь книги на стеллажах, начали как-то размываться, теряя очертания. Быстро вытерла мокрые глаза, постояла, повторно проговаривая про себя каждое из слов заговора, но рассчитывать только на него было бы глупо, и я занялась книгами. Часть из них оказалась на древневаллийском, часть на современном языке, а часть не читалась в принципе. Я открывала книгу и текст исчезал, переворачивала страницы — исчезал снова, я листала и листала, но это приводило лишь к тому, что книги оставались пустыми. Совершенно.

И лишь на одной из них, я увидела написанное чернилами и с трудом различимое «Сок девственницы».

Написано было размашистым мужским почерком, с некоторыми ошибками, но одно я поняла точно — страшно быть девственницей.

***

На обед я перехватила несколько сэндвичей и бокал родниковой воды, которая текла из ручья прямо в подвале замка. Вода была вкусная, на удивление, приятная очень.

А после я с книгами устроилась на постели, потому как стола в этой спальне не было, несмотря на то что спальня для леди… даже у меня в деревне в комнате стол стоял, а тут кровать и два кресла. Мне пришлось сходить в спальню лорда Хеймсворда, чтобы взять столик для кровати, как подсказала одна из горничных, лорд Хеймсворд, по прибытию в замок, долго болел, а потому много времени проводил в постели. Ныне же столик был задвинут в один из шкафов, но мне он весьма пригодился.

Две книги из двадцати захваченных мной оказались справочниками по лекарственным растениям Вэллана и всей валлийской долины, часть — медицинскими справочниками на языке Алландии, но все эти препараты я и так знала, нам в колледже преподавали основы медицины.

И большой проблемой оказалось открыть ту самую книгу, на которой было начертано «Сок девственницы». Я порезала один палец — текст не появился, второй — тот же эффект, третий — безрезультатно. Решила, попробовать сделать разрез на ладони и вздрогнула, услышав: