частные, меняющиеся формы сознания с их противоречивым характером также могут рассматриваться как простые видимости, подобно рассмотренным ранее различным формам бытия.

Это положение подкрепляется такими словесными выражениями, как «мое тело», «мое чувство», «мой интеллект» и т. п., из которых видно, что я может отчуждать себя от тела, чувства и т. п. и рассматривать их как внешние, отличные от себя объекты. Следовательно, тело, чувство и т. п. не могут считаться реальной сущностью я. Правда, иногда говорят «мое сознание», но такое выражение нельзя понимать буквально, как предполагающее различие между собой (обладателем) и сознанием (обладаемым). Ибо если я пытается отличать себя от сознания, то оно только принимает форму различающего сознания. Таким образом, сознание оказывается неотделимым и неотличимым от я. Так что выражение «мое сознание» должно пониматься в переносном смысле. Родительный падеж реально предполагает здесь не различие, а, скорее, тождество или приложение (как, например, «Сити Лондона»). Тем самым путем сравнения и анализа различных значений я, выраженных как «я» и «мое», мы обнаруживаем, что чистое сознание – это реальная сущность я.

Из рассмотренного вытекают два особо важных положения. Во-первых, важно то, что сознание, будучи сущностью я, не зависит от объектов. Поэтому нет основания думать, что сознание порождается связью я с объектами через какой-то соответствующий посредник, и мы должны пересмотреть нашу обыденную теорию познания. Если я представляет собой самосуществующее и самораскрывающееся сознание, а каждый объект, в свою очередь, также представляет собой, как мы видели, форму самообнаруживающегося бытия-сознания, то мы сможем понять лишенное сознания существование объекта лишь путем допущения некоторого препятствия, скрывающего объект. Для устранения этого препятствия требуется лишь связать себя с объектом через чувства и т. п., подобно тому как для восприятия самообнаруживающегося света необходимо удалить препятствие (занавес).

Во-вторых, я по своей внутренней природе изолировано от всех объектов и, как это происходит во сне без сновидений, пребывает в блаженном, умиротворенном бытии. Сознание в этом состоянии – блаженство. Когда в свете этого открытия мы внимательно приглядимся к другим двум состояниям, то увидим, что даже в них имеется некоторая радость, блаженство, хотя и в превратных, искаженных формах. Преходящие удовольствия, которые мы испытываем в состоянии бодрствования или во сне со сновидениями, могут рассматриваться как отдельные проявления радости и блаженства, представляющих собой сущность я. Это объяснение подкрепляется далее тем фактом, что человек радуется, обладая собственностью, то есть отождествляя ее с собой и называя «своею». Таким образом, я можно считать первоисточником всякой радости. Такая радость обыкновенно ограниченна и кратковременна, потому что я ограничивается, отождествляя себя с преходящими объектами. Печаль связана с нуждой, а радость – с изобилием. Когда я реально познает себя как чистое бесконечное сознание (свободное от всех частностей), оно объединяется с сущностью, или я, вселенной. Тогда оно возвышается над всякой нуждой и достигает бесконечного блаженства.

Из приведенных выше аргументов видно, что чистое бытие, без какого-либо специального ограничения, присуще как я, так и внешнему миру; что сознание также присуще им обоим: в явной форме – я и в скрытом виде – миру. Реальность, определяющая мир, тождественна, таким образом, реальности, определяющей я. Если бы я и мир не определялись чем-то одним, то я не могло бы познать мир и еще менее возможно было бы отождествление себя с внешними объектами. Иными словами, Брахман – бесконечное бытие-сознание – это единственная реальность, образующая и я и внешний мир. Установлено также, что Брахман – это блаженство и радость, ибо состояние вроде сна без сновидений показывает внутреннюю природу я, чистое, беспредметное сознание, тождественное блаженству. Ограниченное проявление себя как ego, как «моего я», в различных случаях должно поэтому обусловливаться незнанием (авидья), которое заставляет я отождествляться то с телом, то с чувствами или с каким-либо другим ограниченным бытием.

Каким образом бесконечное, бесформенное сознание, представляющее собой сущность я, может принимать частные формы – такова проблема, с которой мы уже встретились в другой форме: каким образом чистое бытие может проявляться в виде отдельных объектов? Поскольку ни одно отдельное, изменяющееся явление не может считаться реальным, мы и здесь должны столкнуться с той же самой неразрешимой загадкой – данной нам в опыте видимостью того, что нереально для мышления. Признавая этот недоступный пониманию факт опыта, логическое мышление должно признать наличие некоей мистической непостижимой силы, с помощью которой Всеобъемлющее Я может по видимости превратиться в нечто конечное. Таким образом, майя рассматривается последователями адвайты как начало, по видимости ограничивающее и умножающее как в этой, так и во всякой другой сфере. Но эту майю можно рассматривать как с общей, так и с частной точки зрения. Брахмана можно представить как Всеобъемлющее, чистое сознание-бытие-блаженство, ограничивающее себя посредством всемогущей майи и проявляющееся как мир, который состоит из ограниченных объектов и многих я. Или же мы можем представить себе каждое индивидуальное я действующим под влиянием силы незнания и видящим вместо Единого Брахмана мир, состоящий из многих объектов и многих я. Но это явилось бы лишь рассмотрением одного и того же с двух различных точек зрения – космической и индивидуальной. Когда проведено такое различие, слово «майя» употребляется, как мы уже указывали, в первом, то есть общем, смысле – силы незнания, а «авидья» (незнание) – во втором, индивидуальном.

Таким образом, индивидуальное (джива) можно себе образно представить в виде отражения Всеобъемлющего Сознания в ограниченном зеркале незнания и сравнить с одним из многих отражений луны в различных водоемах. Подобно тому как отражение изменяется вместе с изменением характера отражающей воды, являющейся прозрачной или грязной, движущейся или неподвижной, так и человеческое я, будучи отражением Всеобъемлющего, изменяется в зависимости от природы его незнания.

Как мы уже видели, человеческое тело, вещественное и тонкое, является продуктом неведения, а ум (антахкарана) – одним из элементов, составляющих тонкое тело. Таким образом, ум есть продукт незнания (авидья). Далее. Ум может быть развит больше или меньше; он может быть неведающим, нечистым, находящимся под влиянием страстей, или же может быть просвещенным, чистым и бесстрастным. Можно сказать, что это и различает индивидов по их незнанию.

Следовательно, аналогия с отражением должна была бы объяснить, каким образом один и тот же Брахман может появляться в виде разных индивидуальных я, реально не превращаясь в них, а только отражаясь в различных умах, образованных разным незнанием. Эта концепция должна также указать на возможность все более и более глубокого постижения Брахмана (в нас) посредством все большего и большего очищения ума. Возможность более спокойного состояния подтверждается также повседневно испытываемым переживаемым сном без сновидений, когда я, отделенное от объектов, пользуется временным спокойствием.

Попытка понять явление индивидуальных