– Извините, я сейчас.

Он вышел из комнаты и сразу вернулся с изящной хрустальной пепельницей в руках. Поставил ее на журнальный столик, присел в кресло и объяснил:

– Наташа не одобряла, когда я в комнате курил, на балкон выгоняла. А там хрусталь держать не будешь, сами понимаете, там у меня банка из-под зеленого горошка. Вот она пепельницу и убрала, я ее еле нашел потом.

Потом – это, очевидно, после смерти Наташи. Интересно, а Елизавета Петровна разрешала мужу курить в квартире? Верится слабо, но спрашивать об этом сейчас не совсем уместно.

А Олег Борисович откинулся на мягкую спинку кресла, стряхнул пепел и продолжил:

– Так вот, о возможных целях. Во-первых, женская ревность. Этот следователь, он мне целый час толковал, что Лиза могла Наташу из ревности отравить. Я, конечно, ответил ему, что Лиза в принципе не так устроена, чтобы ревновать. Понимаете, она высокого о себе мнения, иногда даже слишком высокого. А ревность – это ведь по сути своей зависть. И Лиза, по-вашему, могла завидовать Наташе? Да в чем? Ум? Образование? Карьера? Во всем этом Лиза намного ее превосходит!

– У Наташи были молодость и красота, – мягко напомнила я.

– Молодость и красота, – усмехнулся Олег Борисович. – Но и только. А Лиза всегда ценила интеллект и профессиональную состоятельность. Даже в молодости… кстати, в молодости она необыкновенно хороша была. Да и сейчас… дело вкуса, конечно, вы можете со мной не согласиться, но, по-моему, Лиза очень красивая женщина.

– Я с вами соглашусь, Елизавета Петровна действительно очень красива.

– Значит, вы меня понимаете! Не уважала Лиза Наташу настолько, чтобы ревновать, вот в чем дело!

– Хорошо, не будем больше говорить о ревности. Но остается вторая причина – возможно, Елизавета Петровна могла рассчитывать таким образом вернуть вас. Об этом Евгений Васильевич тоже, наверное, говорил?

– Евгений Васильевич? Ах, это следователь? Да, уж он ни одного мотива, который мог быть у Лизы, не упустил. Как будто это Наташа мешала мне вернуться!

– А она не мешала?

– Ну, она, конечно, не хотела, чтобы я уходил. Наоборот, даже о ребенке заговаривала. Но понимаете… Наташа, конечно, очень славная женщина. Но если бы Лиза захотела вернуть меня, если бы она позволила… я бы уже давно был дома. Вся эта история с Наташей, развод, женитьба – на самом деле все это было ошибкой. Не надо было мне от Лизы уходить. У меня ведь и раньше были женщины, но всегда все как-то устраивалось, я своих отношений не афишировал, они тоже были осторожны. Лиза ни о чем не подозревала. А тут точно по пословице: «Седина в голову, бес в ребро». Только я бы еще добавил – «ветер в голову». Столкнулся однажды с Наташей в узком коридоре, и все! То есть вообще перестал соображать, всю жизнь псу под хвост пустил. Такая глупость. Потом, конечно, понял, что наделал, но уже поздно было. Лиза женщина гордая. Когда наша связь с Наташей выплыла, для Лизы это было прежде всего унижение. Она моментально подала на развод и постаралась забыть, что у нее вообще когда-то был муж. Знаете, мне кажется, что, когда мы с ней встречаемся, она действительно меня не узнает.

– А вы с ней встречаетесь? Часто?

– Иногда. Когда мне хочется увидеть Лизу, я прихожу в кафе, где она обычно обедает. Но после развода мы ни разу не разговаривали. Я же говорю, она гордая очень.

Олег Борисович слишком воодушевленно, на мой взгляд, говорил о первой жене и до обидного равнодушно упоминал вторую. Мне очень хотелось намекнуть, что это по меньшей мере несправедливо, но я постеснялась. Только спросила негромко:

– А Наташа?

Меня не очень интересовало, была ли Наташа гордой женщиной, я просто хотела, чтобы Перевозчиков вспомнил о ней.

– Что Наташа? – Олег Борисович на мгновение смутился, он понял меня правильно. – А, вы имеете в виду, что я не похож на убитого горем вдовца? Ну, в общем вы правы. Наташа была славная женщина, и мне ее, конечно, жалко, живой человек все-таки. Но когда я узнал о ее смерти, в первый момент, стыдно сказать, облегчение почувствовал.

– Вы страшные вещи говорите. – Я была шокирована.

– Страшные, – легко согласился Олег Борисович. – Но знаете, жизнь очень редко бывает симпатичной. Она, если ее не приукрашивают, по большей части именно страшная. А с Наташей я все равно жить не сумел бы. И дело не в ней, а во мне. В нашем возрасте жену менять – это безумие. Мы с Лизой больше тридцати лет прожили, мы же за это время приросли друг к другу. Я знаю, о чем она думает, она знает, о чем я думаю. Мы можем целый вечер промолчать. А что болтать? Все важное мы за тридцать лет обсудили, нам и в тишине хорошо. И вкусы уже давно общими стали. Новости вот вместе смотрим и фигурное катание. А Наташа – она хорошая женщина, но она совсем другая. С ней разговаривать нужно, и телевизор она не выключает, совсем. Сериалы какие-то непрерывно, ток-шоу. Устал я от нее. Понимаете, это все равно как человек попробовал китайской кухни, пришел в восторг и уехал в Китай. Но через некоторое время ему хочется простого борща, а борща нет. Подают какой-то суп из моллюсков, а он одеколоном пахнет… И начинает человека от этой китайской кухни мутить.

– Вы меня прямо-таки растрогали своими проблемами, – съязвила я. – Только непонятно, с чего вдруг такая откровенность? Вы же понимаете, что сейчас предлагаете мне еще одну версию – вы сами захотели избавиться от Наташи. Надоел вам суп из моллюсков! Или вы сознательно переводите стрелки на себя, чтобы выгородить жену? – Я сделала короткую паузу и уточнила: – Бывшую жену.

Олег Борисович, не глядя на меня, снова потянулся к сигаретной пачке. Вытряхнул сигарету, неторопливо закурил и только тогда посмотрел мне в глаза:

– Странные у вас идеи. Я слышал, что работники милиции в каждом человеке видят преступника, неужели и с частными детективами та же беда? Если даже такая милая девушка, как вы… – Неожиданно он виновато улыбнулся. – Простите, я забыл, как вас зовут!

Рита.

– Если такая милая девушка, как вы, Рита, подозревает меня только потому, что я не скрываю своих мыслей, то тюрьма грозит всем честным людям страны. Уверяю вас, каковы бы ни были мои чувства к жене… – Олег Борисович запнулся и повторил, многозначительно выделив: – К моей бывшей жене! Каковы бы ни были мои чувства, садиться ради Лизы в тюрьму я не намерен. Но я уверен в ее полной, абсолютной невиновности, а все улики против нее – просто дикое, нелепое совпадение.

– Вы хотите сказать, цепочка совпадений, – не удержалась я. Боюсь, что прозвучало это несколько более ехидно, чем может себе позволить профессиональный сотрудник частного сыска. Очень уж смешанные чувства вызывал у меня Перевозчиков. Вроде бы порядочный интеллигентный человек, «нашего круга», как сказали бы мои родители. И вместе с тем чудовищное равнодушие к судьбе женщины, которая хоть и не долго, но была его женой! У него что, совсем сердца нет?

– Цепочка диких, нелепых совпадений. – Олег Борисович не обратил внимания на мой тон. – А что касается моей причастности к смерти Наташи… нет смысла это обсуждать. Зачем мне убивать ее, когда я мог просто уйти? Развод, как оказалось, совсем не такое сложное дело. И страшно только в первый раз, а от второй жены уходить гораздо проще. У меня есть приятель, он уже раза четыре разводился или пять. Так он говорит, что со временем входишь во вкус. Нет, мне Наташу убивать смысла не было. И я действительно очень хорошо к ней относился, даже карьеру немного помог сделать. У них должность начальника отдела освободилась, так я нажал некоторые пружины, поговорил с руководством. Она радовалась как ребенок, честное слово. – Перевозчиков внезапно погрустнел. – Жаль только, недолго радовалась.