Сказав это, он повернулся к сидевшей рядом Наталье, подмигнул ей и, усмехаясь, заметил:

— Ну, что, Наталь, утер я нос этим интелям? Пусть знают, что мы тоже — не лыком шиты!

После этого он, повернувшись и глядя уже на Володю, продолжил:

— А ты, Интендант, как главный, компьютерный расчетчик, должен выставить еще литрусю. Видишь, пролетарии гуляют, должен войти в положение трудового народа. А иначе — к ногтю!

Наверное, осознав всю маразматичность своего наезда на нас, он громко рассмеялся, потом поднял немного прояснившиеся глаза и закончил свою речь:

— Ну, что примолкли, мужики? Не нравится, когда правду–матку–то в глаза? Ладно, не обижайтесь! Вы же знаете, что ближе и лучше друзей, чем каждый из вас, у меня никогда не было, да и не будет. За каждого из вас, я готов порвать глотку даже самой судьбе! А разговор этот я затеял из–за того, что нет ничего непоправимого в том, что здесь не нашли топлива — все равно прорвемся. А за то, чтобы голова лучше работала, и чтобы не было так страшно, Володя все равно должен выставить еще бутылку. Эх, гуляй, рванина!

И он запел какую–то разухабистую частушку. Его поддержал Флюр, и они в два голоса, запели полуматерную песенку. Постепенно к этому концерту присоединились все мужчины, да и некоторые женщины тоже. Все это песнопение продолжалось недолго, от силы — минут семь. После его окончания Флюр, перегнувшись через стол, хлопнул Сергея, рукой по плечу и воскликнул:

— Молодец, Малой! Так им, этим мозгодрочерам! Как говорится — не в бровь, а в глаз! А то надо же рассчитали, что нам хватит по сто грамм горячительного. Да настоящим мужикам, как мы с Серегой, это только на раз — нюхнуть. Так что, Вова, давай, не ломайся — доставай еще литр. Когда еще удастся так душевно посидеть.

Его слова встретили полное одобрение присутствующих. И Володя, кряхтя, полез доставать очередную бутылку водки. По моим наблюдениям, он всегда кряхтел, когда приходилось расставаться с дефицитной составляющей его запаса.

Наша релаксация продолжалась еще часа два. Наши дамы ушли к себе в кунг после распития третьей бутылки. Четвертый литр мы употребили уже исключительно в мужской компании. Сразу после выступления Сергея, я заметил, что подавленность и растерянность у народа ушла, осталась какое–то ожесточение и вера, что нам все–таки удастся добраться до нашей конечной цели. В процессе этого вечера мы окончательно договорились о наших дальнейших действиях. Что это была последняя остановка, и теперь до самого Апшеронского полуострова двигаться будем без всяких остановок. Отсыпаться решили на полную катушку, поэтому время подъема установили в два часа дня. До наступления темноты нужно было завести технику и закончить со всеми делами на этой заправке, так как мы были полностью уверены, что в других емкостях тоже не найдем топлива.

Встали мы все, как и было обговорено, позавтракали и в три часа дня вышли на работу. Колина бригада направилась заводить вездеходы. Валера с Сергеем остались демонтировать мостик между кунгами и заниматься другими делами по сворачиванию лагеря.

Я с Сашей и нашими женщинами пошли вскрывать оставшиеся емкости. Мы в течение тридцати их минут все отдолбили ото льда, в это время женщины на носилках относили получающуюся ледяную крошку. После этого мы пошли, отогрелись и уже вдвоем вернулись в котлован окончательно открывать топливные емкости.

Как и ожидалось, топлива там не было. Особенно внимательно мы обследовали бак, куда раньше заливалось дизтопливо. Саша, первым туда заглянувший, сказал:

— Батя, вроде бы свет от прожектора отражается, похоже на дне имеется жидкость. Пойду я, сниму с багажника кунга длинный шест, нужно им там пошарить, вдруг все–таки на дне осталось немного солярки.

Чтобы не мерзнуть в одиночку на дне котлована, я пошел вместе с ним. Достав шест, мы недолго отогрелись в теплом помещении, и пошли делать последнюю проверку заинтересовавшей нас емкости. Забравшись в котлован, мы, обмотав кончик шеста бинтом, опустили его в горловину бака. Когда мы подняли наверх этот наш своеобразный измерительный прибор — то увидели, что слой бинта толщиной чуть более двух сантиметров был пропитан соляркой. Путем нехитрых подсчетов я вывел, что солярки там не более двухсот литров. Так что радости по поводу этой находки у нас было не очень много, и мы даже не стали рассказывать другим об этом. Но оставлять здесь это, пусть даже небольшое количество топлива, мы не собирались. Поэтому, пока я доставал насос и шланг, Саша прикатил пустую бочку и поставил ее на краю котлована. Потом мы шестом нашли приямок внутри емкости, установили туда насос и начали перекачивать солярку в бочку. Жидкость была густая и качалась очень медленно. Мы даже успели сходить погреться, а бочка была еще наполовину пуста. Минут через десять нашего ожидания, насос начал работать вхолостую, солярка на дне емкости закончилась. Всего нам удалось выкачать чуть более двухсот литров дизтоплива. Правда, я был рад и этому, получалось, что мы практически полностью восполнили запас солярки, который потратили на обогрев наших кунгов за время стоянки у этой заправки.

Пока мы занимались добычей топлива, Николай со своей бригадой завели все наши вездеходы и теперь окружающее пространство, было заполнено ревом работающих дизелей. В этих звуках чувствовалась такая мощь, что появлялось непоколебимое стремление жить и двигаться вперед, несмотря ни на что.

Когда мы по лестнице забрались в наш теплый кунг, все уже сидели за столами, ожидая обеда. Сидевший крайним Флюр, увидев нас, радостно воскликнул:

— Ну, наконец–то, слава богу, появились! Я уж думал, бежать за вами. Тут уже хаванина стынет и живот от голода сводит! Мы уже все подготовили к отъезду, осталось только перекусить и быстренько отсюда сваливать.

Саша, повернувшись к Флюру, с улыбкой сказал:

— Погодь, чувырло, не спеши, нужно еще топливо загрузить!

Со всех сторон донеслись удивленные возгласы, а Володя спросил:

— Какое, к черту, топливо? Баки же пусты? Если бы вы что–нибудь нашли, то уже час назад кричали бы, на всю Ивановскую.

Усмехаясь, я ему ответил:

— Это ты бы кричал, а мы люди скромные, тихо делаем свое дело и никого не напрягаем. Пока вы тут в дизелях жжете топливо, мы с Сашей, можно сказать — в поте лица, его добываем.

Не удержавшись, я рассмеялся. Между тем все, услышав о топливе, начали одеваться, чтобы бежать посмотреть — где оно. У шкафа с одеждой началась суматоха и давка. Перекрикивая возникший шум, Саша воскликнул:

— Да успокойтесь вы! Вот как стадо баранов на новые ворота кинулись смотреть. Там накачали–то меньше бочки солярки, да и то она сильно густая, придется, наверное, половину оставшегося керосина туда вылить.

Но, несмотря на эти слова, все наши мужчины пошли смотреть на результат нашего четырехсуточного пребывания на этой заправке. Вышли на улицу, и мы с Сашей, он сразу направился к своему грузовому УРАЛу и через несколько минут подкатил на нем к стоявшей бочке. Туда подошел и я, захватив канистру с керосином. Ее я передал Николаю, который к этому времени, уже оценил густоту солярки и вылил в бочку половину принесенной канистры.