Рубашка сидит как влитая. Аполлон и тот бы позавидовал такому «рельефу». Напрягаю руки, играю мышцами, приняв самую из удачных поз. Репетирую перед зеркалом. Пусть смотрит, может быть, даже разрешу ей потрогать. Если будет хорошо себя вести.

Улыбаюсь. Хорошее поведение – это не про Катерину. Девушка – ходячая проблема. Ну ничего, посмотрит на то, как живут настоящие леди и будет знать, к чему стремиться. Хотя боюсь, что я своей идеальностью задам слишком высокую планку и бедняжке будет трудно найти кого-то хоть отдаленно похожего. Нет. Таких, как я больше нет. Эксклюзив. Единственный экземпляр. И до сих пор, замечу, свободен. Ну почти. Эта чудо-девушка не в счет.

– Если ты продолжишь заниматься самолюбованием перед зеркалом, то опоздаешь и мне придется пойти в паре с Владимиром. Полагаю, он будет не против составить мне компанию, – заявление заставляет вздрогнуть от неожиданности. Она что, бесшумно подошла ко мне и стояла за спиной?! И как долго?!

– Правило первое: никогда не приходи на свидание раньше, чем… – оборачиваюсь и не договариваю. Теряю дар речи оттого, что вижу. Нет, это явно другая Катя. Не та, что ругалась со мной час назад. И не та, что шла к алтарю в белом платье. Сейчас передо мной уверенная в себе красотка. Губы цвета спелой клубники, глаза – с дымчатым смоки-айс. А платье… вот это да…

– Раньше, чем что?

– А? – переспрашиваю, осматривая эту незнакомку. А я бы с ней познакомился поближе…

– Ты, кажется, собирался что-то говорить про какое-то свидание. Как всегда, невпопад.

– Хотел… да… И сейчас хочу… даже очень, – облизываю пересохшие губы. А у нее красная помада… стойкая? Или смажется?

– Да? И чего же ты хочешь? – прищуривается.

– Да много чего… сказать, что ты… Ну… выглядишь нормально, – обычно уверенная речь куда-то пропадает. Не могу связать пару слов.

– Вау! Это комплемент? Или лесть?

– Факт.

– Так что, мы идем? Или лимит вежливости на сегодня исчерпан?

– Идем.

Поворачивается задом, и я вижу маленькую татуировку у нее на спине.

Она решила меня добить?! Не замечал, видимо, скрывалась за волосами. А сейчас локоны убраны набок, а открытые плечи дают волю воображению. Оказывается, у Кати длинная и красивая шея, а спина так и притягивает взгляд. И эта татуировка буквально завораживает. Узор, начинающийся с первого позвонка, уходит вниз. Мне определенно нужно узнать, чем он заканчивается. А через платье не видно! Но это можно исправить.

В голове рождается миллион идей, каким образом избавить ее от лишнего. Не лучшее время для фантазий, надо идти.

Но как?! Как же я не заметил раньше? Честно говоря, татуировки на теле девушек – мой краш. Я буквально теряю голову, когда вижу их. А повидал я немало и в самых неожиданных местах. Интересно, у Катерины это единственная? Или есть еще?

– Ребят, что с ним? Заторможенный какой-то. Я его вроде бы не кусала.

Парни из охраны начинают ржать и, не дожидаясь меня, идут за ней. Как суслики под гипнозом. Вроде я и сам им велел ее стеречь, но сейчас от моего взгляда не укрываются их чересчур заинтересованные и довольные лица. Так что, они пошли бы за ней и без моей команды. Это немного отрезвляет. Сжимаю кулаки и шагаю следом. Надо будет провести беседу и напомнить, что охранники получают зарплату не за созерцание. А на нее вообще нечего пялиться!

Катя

В кабине лифта звенящая тишина. Судя по лицу «костюма» мой эксперимент удался. Он скрипит зубами: не ожидал, что такое «чучело» как я может превратиться в красотку. А то, что я и правда красотка написано на лбу у бритоголовых. Так себе, конечно, эксперты, но позлить Даниила сам Бог велел.

– Что-то жарко, – провожу рукой по декольте. – Салфеточки не найдется?

– Возьмите, – одновременно протягивают мне бумажные платки, ожидая что будет дальше. Томно вздыхаю и прикладываю платок к шее.

– Рус! Игорь! Чего уставились?! – шипит Даниил. Ему самому, кажется, сейчас салфеточка не помешает.

Парни разочарованно опускают глаза. Шоу окончено, двери лифта открываются. Мы попадаем на этаж ресторана. Задерживаю дыхание, предвкушая встречу с мамой.

Вот только рука Даниила по-хозяйски ложится на мою талию, а затем и вовсе слезает на бедро. Засранец не просто обнимает меня, он резко разворачивается, зачем-то наклоняется и внезапно касается губами моей шеи! Обжигает поцелуем чувствительную кожу. Да это уже не в какие ворота! Мурашки, вы куда?! Не смейте получать удовольствие от этого безобразия! Голова, не слушая мозг сама отклоняется, предоставляя еще больший доступ к шее, чтобы ему было удобнее продолжать. Закрываю глаза, но тут же спохватившись, напрягаюсь.

Собираюсь оттолкнуть его и возмутиться, а лучше залепить по лицу за наглость. Рука дергается, чтобы замахнуться, но вовремя останавливаюсь. В поле зрения попадает столик, за которым сидит моя мать. И она определенно видит то, как он «переигрывает» роль влюбленного супруга.

– Ты что, спятил?! Лапаешь меня на виду!

– Ой, я забыл, что ты скромная девица. Тебя можно «лапать» только в углу, где темно и никого нет. Или предпочитаешь удобство? Можем вернуться в номер.

– Размечтался! Веди себя прилично! Я тебе не подружка.

– С подругами я веду себя по-другому. Не спрашиваю, где и когда, просто беру то, что хочу, – буквально затыкая мне рот, шепчет «костюм». Если он продолжит это бесстыдство, то на своих ногах до стола я не дойду.

– Даниил Иосифович, вас ждут, – откашливается Владимир, вышедший нас встретить. «Костюм» нехотя отстраняется, давая возможность отдышаться. Похоже наш поцелуй привлек внимание всего ресторана. Чувствую себя помидориной, можно было румяна не использовать. Из космоса видно, как горят мои уши, а щеки пылают. Представляю, выговор, который меня ждет. Мама воспитывала меня иначе.

– Спасибо, что напомнил, – сухо бросает Даниил Вове.

– Идем. Нехорошо это… – скромно опускаю глаза. Мне жутко стыдно. Я еще никогда никому такого не позволяла! Но самое ужасное, что где-то внутри моя темная сторона потирает ручки. Ей понравилось это странное, волнующее чувство, когда земля уходит из-под ног. Но в этом я никогда никому не признаюсь.

– Это хорошо, просто ты еще не вошла во вкус. Расслабься и получай удовольствие.

Снова чувствую его руку на талии. Но сейчас он просто придерживает меня, позволяет устоять на ногах и сделать шаг вперед. Туда, где моя мама, в ожидании нас, теребит салфетку.

– И не надо показывать вину в глазах, иначе матушка не поверит в то, что мы влюблены. – Последнее, что слышу от «костюма» прежде, чем зайти в зал.

Мама шикарная женщина: помолодевшая, с прической. На ней черное платье, хотя я уверена, что она приехала совершенно в