– Когда-то здесь кто-то умер. – Мод принюхалась, как будто надеялась учуять в воздухе, уже канцерогенном от ее сигареты, остатки смерти.

– Что? – всполошился я, впервые об этом услышав. – Кто?

– Не помню. Вроде какой-то мужчина… Или женщина… В общем, человек. Это было очень давно.

– Он умер своей смертью, миссис Эвери? – спросил Джулиан.

– По-моему, нет. Если память не изменяет, его или ее убили. Убийцу, кажется, так и не поймали. О происшествии писали в газетах. – Мод взмахнула рукой, уронив пепел мне на голову. – Я плохо помню детали. Кажется, там фигурировал нож. Почему-то это слово вертится в голове.

– Поножовщина! – Джулиан восторженно потер руки.

– Ничего, если я сяду, Сирил? – Мод показала на мою кровать.

– Сделайте одолжение.

Мод уселась, расправила юбку и достала из серебряного портсигара очередную сигарету. Кожа на ее длинных тонких пальцах казалась прозрачной, сквозь нее как будто просвечивали суставы фаланг.

– Огонька не найдется? – повернулась ко мне Мод.

– Нет, конечно.

– Ну уж у тебя-то есть точно. – Она посмотрела на Джулиана и медленно провела языком по верхней губе. Будь я чуть старше, я бы сообразил, что она с ним заигрывает и он отвечает ей тем же. Сейчас это как-то смущает, поскольку он был ребенок, а ей стукнуло тридцать четыре.

– Кажется, у меня были спички. – Джулиан вывернул содержимое карманов на постельное покрывало – веревочка, йо-йо, туз пик и правда спичка – и заулыбался: – Я так и знал!

– До чего ж ты полезный малыш, – сказала Мод. – Надо, пожалуй, тебя запереть и не отпускать.

Я не смог скрыть восхищения, когда Джулиан с первого раза зажег спичку, чиркнув ею о подошву ботинка. Он поднес огонь Мод, и та, подавшись к нему и сверля его взглядом, прикурила, а затем откинулась назад, опершись на руку. Еще какое-то время она смотрела на Джулиана, а потом запрокинула голову и выпустила в потолок мощную струю белого дыма, словно возвещала об избрании нового папы.

– Я, видишь ли, работала над новым романом, – ни к селу ни к городу сказала Мод. – И вдруг услыхала шум наверху. Меня это отвлекло. Ход мыслей прервался. И я решила подняться и выяснить, в чем дело.

Я скептически вскинул бровь. Мы вовсе не шумели, и Мод, обитавшая этажом ниже, не могла нас услышать, если только не обладала невероятно чутким ухом, которому не повредил ныне побежденный рак слухового канала.

– Вам нравится писать, миссис Эвери? – спросил Джулиан.

– Разумеется, нет. Кошмарная профессия. В ней полно нарциссов, полагающих, что их жалкие фантазии интересны тем, кого они в жизни не видели.

– Но вы успешный писатель?

– Смотря что считать успехом.

– У вас много почитателей?

– Нет, избави бог. В литературной популярности есть какая-то ужасная пошлость, тебе не кажется?

– Не знаю, – сказал Джулиан. – Наверное, я мало читаю.

– Я тоже. Даже не вспомню, когда последний раз я читала роман. Все они ужасно скучные, авторы тянут кота за хвост. Кто-то верно сказал: краткость – сестра таланта. Какую последнюю книгу ты прочел?

– «Великолепная пятерка на таинственном болоте».

– Кто это написал?

– Энид Блайтон.

Мод покачала головой – мол, знать не знаю.

– Почему вы не хотите, чтобы ваши книги читали? – спросил я, хотя прежде этим не интересовался.

– По той же причине, по которой я не захожу в чужие дома и не рассказываю хозяевам, сколько раз я испражнилась после завтрака. Это никого не касается.

– Тогда зачем вы издаете свои сочинения?

– Ну так надо же что-то с ними делать, – пожала плечами Мод. – Иначе на кой ляд писать вообще?

Я нахмурился. Ответ ее показался бессмысленным, но я не хотел развивать эту тему. Лучше бы Мод ушла и не мешала моей зарождающейся дружбе с Джулианом. Может, он захочет еще разок взглянуть на мою штуковину, а потом покажет свою.

– Твой отец приехал спасать положение? – Мод взглянула на Джулиана и похлопала по матрасу рядом с собой. Джулиан понял знак и подсел к ней.

– Не знаю, – сказал он. Я был неприятно удивлен, заметив, что он пялится на ноги Мод. Все люди с ногами. Что такого особенного в этих? – А что-то нужно спасать?

– Нас преследует налоговый инспектор. – Мод говорила так, словно поверялась ближайшему другу. – Мой муж, приемный отец Сирила, не всегда в должной мере был аккуратен со своими финансами и в результате докатился до махинаций. Я-то держу собственного бухгалтера, и он следит, чтобы с налогами был порядок. К счастью, продажи мои так невелики, что я не плачу ничего. В некотором роде выгода. Получается, что бухгалтеру я отдаю больше, чем налоговику. Вас он уже проверял?

– Кто? – не понял Джулиан.

– Налоговый инспектор. Ты знаешь, как он выглядит?

Джулиан сморщился, не понимая, чего она хочет. Я же, хоть маленький, сообразил, что в финансовом отделе сотрудников много и среди них есть, наверное, и женщины.

– Может, инспекторов этих целая куча? – вмешался я. – И каждый ведет своего клиента.

– Нет. – Мод покачала головой. – Насколько я знаю, он там один. Такой, знаешь, хваткий. Суть в том, что твой отец, Джулиан, пытается отмазать моего мужа от тюрьмы, понимаешь? Нет, отсидка пошла бы ему на пользу, но тогда мне пришлось бы его навещать, хотя бы ради приличий, а я вряд ли найду в себе силы. Тюрьма мне видится весьма гадким заведением. И потом, там, кажется, нельзя курить.

– Да нет, можно, – сказал я. – По-моему сигареты – тюремные деньги.

– Чтоб откупиться от приставаний гомиков, – добавил Джулиан.

– Что ж, возможно, – согласилась Мод, ничуть не смутившись его словами. – Но Чарльзу, пожалуй, это не грозит. Лучшая пора его уже миновала.

– В тюрьме гомики не привередничают, – возразил Джулиан. – Берут что дают.

– Но они же не слепые.

– Кто такой гомик? – вклинился я.

– Мужчина, который боится женщин, – безмятежно пояснила Мод.

– По-моему, все мужчины боятся женщин, – сказал Джулиан, демонстрируя развитость не по годам.

– Верно. Ибо уступают им в уме, однако продолжают верховодить. Изменение мирового порядка их страшит.

– Чарльза посадят? – Я не питал к нему особой любви, но мысль о тюрьме удручала.

– Это зависит от отца Джулиана, – сказала Мод. – Насколько он хорош в своем деле.

– Я не знаю, чего у них там такое. Отец взял меня с собой, потому что на прошлой неделе я подпалил штору, и теперь меня не оставляют дома одного.

– А зачем подпалил-то?

– Случайно.