Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там где-то травы тщетно просят влаги,
а здесь фонтаны рушатся в бетон
и разбивают грудь свою на брызги,
томясь все время жаждою свободы.
Они шуршат, они печально стонут,
и радуга в их струях преломилась,
подобная изогнутому луку.
Фонтаны — это пленные ручьи,
они тоскуют по росистым веткам,
по небу в грозовых летящих тучах,
по зорям, отраженным в их воде,
и по оленю на скалистых кручах.
Они поили и кусты, и травы,
и путников, жарою истомленных,
они в своем потоке увлекали
осеннюю листву и отводили
от леса руку ночи ледяной.
Теперь, стесненные трубою ржавой,
они рокочут гневно в пыльных скверах
и горестно дробят себя в неволе
на брызги безысходной горькой доли.
И города усталые глаза,
его вспотевшее в жару лицо
кропят прохладной пылью на мгновенье,
ломаясь о бетонную ограду.
Они всегда в плену, и только ночью,
когда их закрывают на покой
садовники иль сторожа бассейнов,
им слышно, как поют в горах их братья.
Но в час дневной, любимцы щелей горных,
они сквозь горло и сквозь зубы труб
со свистом прорываются и рушат
свой тяжкий столб о грани стертых плит.
Кто видел за решеткой зоосада
тоску тигриных глаз, в тревоге
неустанной,
тот знает неизбывную печаль
и этих пленных городских фонтанов.
На раскаленный падая асфальт,
они, ветвясь, прохладу распыляют,
и брызги их подобны тем слезам,
что горе всем несчастным посылает.
Асфальт молчит, он мертв, он безответен.
Но кто не понял бы оцепененья
воды остановившейся, плененной
и запертой в своей бетонной чаше?
Так замерзает молодость воды,
затиснутая в узость ржавых труб.
Фонтан тоскует о полете в небо,
но к высоте протянутую руку
всегда ломает кто-то, и она
бессильно падает, дробясь о камень.
Он помнит горы — все в изломах
молний, —
а здесь, над городом, заря томится
и жаждет влаги, а сухие травы
о свежести тоскуют дождевой.
Струя уже разломана, когда
со свистом прорывается сквозь зубы
и пасть окаменевшей львиной маски.
Фонтаны жаждут вольного паденья
с отвесных скал, у своего истока.
Перевел с сербохорватского Вс. Рождественский
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
* * *
Раздольный словно песня, дух народа
Лепил его скуластые черты;
В его лице вся русская природа
Отражена в величье простоты.
Могучей Волги плавные просторы,
Не знающая края ширь степей,
Леса, поля, долины, реки, горы —
Весь светлый облик Родины моей.
В слегка раскосом глаз его прищуре,
В крутом надлобье, в крепкой лепке лба,
Во всей его стремительной фигуре
Отражена народная судьба.
Он — и порыв, и грозный пламень воли,
И зоркий ум, пронзающий века.
За все, что он принес народной доле,
Земной поклон, великая река!
* * *
Не тяжкий труд, а вольная игра!
Здесь рубят избу. Бережно и ровно
Под мерный звон и грохот топора
Ложатся «в лапу» тесаные бревна.
Не зря врубался плотничий топор,
Не зря пила, вгрызаясь, хрипло пела,
Рубанок шаркал, сучьям вперекор,
И в кудри стружки завивал умело.
Вошли в пазы надежные углы,
Уже венец подводится под крышу,
И свежее дыхание смолы
Еще с крыльца я в этих стенах слышу.
Вбит частокол — и еж бы не пролез,
Набит тюфяк волною мягких стружек,
По русскому обычаю, навес
Останется для ласточек-подружек.
И входит мир под кровлю лесника.
Пусть греет печь, пусть подрастают дети,
А дни уносит тихая река,
Как повелось спокон веков на свете.
И лес шумит, встречая новый дом,
Пришедший на заветную полянку,
И птичьим щебетаньем над окном
Хозяина он будит спозаранку.
СЕРГЕЙ МАКАРОВ
ТЫ ВОСПЕТА В БЫЛИНАХ
Ты воспета в былинах,
Богатырская Русь,
От лесов до былинок
Я тобою горжусь.
От невзгод не робея,
Гордость эту сберег.
Где бы ни был, к тебе я
Отыщу сто дорог:
Возле зарослей бурых,
Легкокрылых стрекоз,
Облаков белокурых,
Белокорых берез —
Я войду в густотравье
У дубков-крепышей,
Там, где речка в оправе
Молодых камышей,
Где, тучнея от сока,
Над рекой, в тальниках,
Держит вечер осока
На зеленых штыках,
И костер жаркоперый
Разложил из коряг
Матерщинник матерый —
Бородатый рыбак.
За своим двухнедельным
Небольшим шалашом
На весле самодельном
Чистит рыбу ножом.
Верный птицам-соседкам,
Песнелюб, говорун,
Мне он кажется предком,
Стерегущим табун.
Здесь печеный картофель,
Узкогорлый ручей,
Здесь насмотришься в профиль
На коней-гривачей...
И студеность росы я
Пью над вязкой травой,
Твой потомок, Россия,
Верноподданный твой.
В ЛЕСУ
Ветер тучи тянет волоком
Над медвежьими закутами.
Плотным снегом, словно войлоком,
Горловины пней закутаны.
Ветер, тишь из леса вытесни
И пройдись веселым странником,
Чтобы гордые, как витязи,