города Харбина на востоке, и провинцию Синьцзян на Западе. Между прочим, это очень далеко друг от друга – тысячи три километров! Потому и синьцзянцы – харбинцы, по своим привычкам, оборотам речи, некоторому бытовому укладу – люди разные. Мои Галина Васильевна и Прохор Григорьевич – харбинцы, и Прохор Григорьевич, например, подшучивал над некоторыми привычками синьцзянцев…

Впрочем, не только эти три основные группы составляют русскую общину Орегона – мне доводилось встречать даже русских из Ирана. А в конце 1980-х годов здесь стали появляться русские из Румынии, так называемые липоване – тоже не один век живущие за пределами России. Они начали прибывать в Штаты в качестве женихов и невест для орегонских русских.

А сблизила столь далеких друг от друга русских людей не только вера, но и дела церковные.

Церковь

Еще где-то в конце 1970-х, в одном из писем Галина написала, что они с Прохором пришли к мысли: нужна святость – то есть нужны священники, нужна церковь.

Крестины Емельяна Мартюшева. Он на руках сестры Галины – внучки Галины Атамановой. 2010 год.

Мысль естественная и простая: все когда-то были в лоне церкви, духовно окормлялись священниками, но потом, вследствие раскола и гонений на старую веру, утратили священство и церковь – стали беспоповцами. Когда же появилась возможность утраченное вернуть – надо возвращать. Прохор съездил в Румынию, к липованам, которые сохранили старую веру такой, какой она была до раскола на Руси – поговорил, посмотрел… Когда вернулся в Америку, вокруг него мало-помалу образовался круг желающих вернуться в лоно старообрядческой церкви.

Праздник Вознесения Господня в Орегоне. 2013 год.

Появилась в Орегоне и церковь. По воле Божией появилась – и трудами орегонских мужиков, умеющих делать своими руками всё. Вот она – стоит, как игрушечка: яркая, нарядная, красивая. Свет истины православия на тихоокеанском берегу Америки.

Но! Сразу надо сказать: многие орегонские русские не приняли священство, остались беспоповцами. Людей можно понять: ведь и этой традиции уже не один век! Словом, в общине произошел самый настоящий раскол. Со временем он, конечно, сгладился, но тогда, в 1989-м году, был весьма и весьма острый. Люди, до этого прожившие бок о бок не одно десятилетие, прошедшие вместе по странам и континентам, оказались разделенными – не смогли найти согласия по самому главному вопросу…

Церковь находится прямо напротив дома Прохора и Галины: выходишь на крыльцо – и вот они, сине-белые купола. Метров сто по тропинке, по траве-мураве (словно где-нибудь в России!) – и ты у входа. Первые двери можно открыть, и в притвор войти, однако в саму церковь не пройти: батюшка не разрешает. Во-первых, я без бороды; во-вторых, хоть и крещеный, а все равно что некрещеный: в 37 лет крестился в никонианской церкви, и без полного погружения в воду. Некрещеный… Предложили мне и моей супруге Ольге покреститься с соблюдением всех древлеправославных – истинных – канонов. Мы долго не раздумывали – и согласились.

Погожим летним утром двинулись в путь – на речку, где есть подходящее место для крещения. Путь оказался неблизкий, километров тридцать на машине ехали: батюшка, мой крестный отец – Прохор Григорьевич, Ольгина крестная мать – Евдокия Тарасьевна, и мы с Ольгой. Приехали. Очень красивое место, прямо Горный Алтай! Невысокие горы, хвойный лес, и неширокая, быстрая – но ласковая, теплая горная речка. Место для крещения сам Господь создал: ровный каменный приступок, выдвинутый в реку, а глубина перед ним – по горлышко, и хорошее галечное дно. Зашли мы с Ольгой в воду, батюшка совершил обряд – и трижды нас окунул, положив нам ладони на головы. И вышли мы из воды уже как равные всем православным христианам люди…

Теперь могли и в церковь войти, тем более, что я бороду со времени приезда бритвой не трогал, а крестный подарил мне красивую вышитую косоворотку – и пояс. Ольге подарили платье-таличку и платок. Крестики нам обоим дали золотые. Таким образом, преобразились мы и внешне, и внутренне.

На церковных службах стояли вместе со всеми. И так, день за днем, день за днем, скоро и подошли к другому важному событию в своей жизни – венчанию. Помню, помню, как стояли мы, нарядные, пред алтарем, святыми иконами, и отец Тимофей скреплял наши узы брачные древними святыми молитвами…

После венчания нам устроили веселое брачное торжество – именно так, более веселое, нежели торжественное. Кстати, тут можно и сказать о характере орегонских староверов. У нас в России до сих пор со словом старовер связывается нечто суровое, хмурое, отшельнически-замкнутое. Наоборот : я встретил людей открытых, улыбчивых, гостеприимных – даже, можно сказать, компанейских.

Есть у меня видеозапись нашей орегонской свадьбы: такого искреннего веселья, притом в большинстве своем людей пожилых, я и не припомню. Народу собралось-съехалось довольно много, некоторых видел первый – и последний раз. Как я понял, они просто хотели порадоваться за новобрачных – и одарить хотели! Меж гостями с круглым ярким подносом, уставленным рюмками, ходил так называемый «тысячка» – и с прибаутками собирал рубли для молодых. Да-да, зеленые американские доллары гости называли – рубли. (А мы, особенно в то время – «деревянные»…). Поднос – яркий, с перламутром, золотом, стоит у меня сейчас дома, на подставке. Сувенир. Память…

Смотрю видеозапись – «тысячка» среди гостей ходит, приговаривает:

– Ножками идем, ручками несем – добрые слова скажите, а чашечку позолотите. Одна тарелочка сколько стоит, а я хочу тысячами ворочать!

Гости рюмки выпивали, зелеными «рублями» тарелочку золотили…

– Это на дорогу – чтобы молодые в гости к нам приехали!

В гости не приехали – а сердцем всегда с вами, дорогие мои староверы…

Семейство Мартюшевых под рождественской ёлкой. 2012 год.

Поездки – встречи – впечатления

У многих ближайших соседей, однако, в гостях мы были: нас даже специально возили показывать, как редкую диковину – людей из России, Советского Союза. А уж нам-то как интересно посмотреть, послушать, поговорить!

Семён Созонтьевич Фефелов, Геннадий Иванович Атаманов и Прохор Григорьевич Мартюшев. Орегон, 1989 год.

Люди были разного уровня благосостояния: у кого дом двухэтажный,