– В курсе.

– Эту свадьбу устроил канцлер. Он видел Мора преемником на своем посту, знаешь ли. Не успел…

– И что теперь герцог Мор?

– Вчера советник его величества по особым вопросам отплыл в Арлон. Сегодня он станет бывшим советником его величества и в столицу больше не вернется. Если только на монаршие похороны.

– Или юбилей, – хмыкнул я. – Смотря что случится раньше.

– Или так, – кивнул Малькольм.

– И какие ожидаются перестановки?

– Советником по особым вопросам назначат герцога Арно. Канцлером станет принц Августин. – Паре тихонько рассмеялся, осушил бокал и наполнил его вновь. – Внучатый племянник и кузен его величества сумели договориться меж собой, кто бы мог подумать? Поверь: когда эти двое начнут делить трон, дело кончится большой кровью.

– Принц Августин решится оспорить право кронпринца Иоанна на престолонаследие? – усомнился я.

– Любое право уравновешивается поддержкой армии, – скривился Паре. – К тому же пьянки и гулянки до добра не доводят; я вовсе не удивлюсь, если этот распутник не переживет своего венценосного дядюшку.

– И тогда возможен переворот?

– Тогда возможно все. А тот факт, что старшая сестра герцога Арно тоже не обделена правами на престол, еще более запутает и без того непростую ситуацию. Кое-кто непременно сделает ставку именно на нее.

«Кое-кто», – мысленно хмыкнул я. Случись смута, и герцог Мор приложит все усилия, чтобы водрузить корону на голову супруги своего старшего отпрыска.

– Ладно, не будем об этом, я тебя не затем вызвал, – вздохнул Паре. – Уже точно известно, что новый советник его величества по особым вопросам назначит главой тайной службы своего человека.

– Кого?

– Некоего Готье из Пурпурной палаты. Он раньше в Охранке политический сыск курировал.

– Но как же так? Разве можно отдавать тайную службу в подчинение дилетанту?!

– Можно! – невесело рассмеялся Паре. – Ланс с Норвеймом как сцепились из-за Руга, так до сих пор и воюют. Уже ни одной деревни целой не осталось, а все никак остановиться не могут. Да и Драгарну не до нас; у них там переворот за переворотом, еще и на ведьм охота началась. Чернокнижников сотнями на костер отправляют, куда там «Пламенной длани»! – Малькольм промочил горло и покачал головой: – Чувство опасности притупилось, реальная картина никого не интересует. Дошло до того, что эти недалекие болваны всерьез начали полагать мою должность синекурой! Да еще новый его преосвященство, чтоб ему пусто было, корчит из себя святошу и вставляет палки в колеса. Полностью хотел сотрудничество свернуть, представляешь? Еле отговорили.

– И что же теперь будет? – решил я прояснить собственные перспективы. – Что будет со мной?

– Ничего, – просто ответил глава королевской тайной службы. – Про тебя никто ничего не знает. Никаких претензий, но и поддержки тоже никакой. Дальше ты сам по себе, в одиночном плавании. Насчет Берты и ее подопечного не волнуйся, о них информацией располагает лишь орден Изгоняющих.

– А фонд? – подался я вперед. – Как быть с деньгами?

Малькольм неопределенно пожал плечами:

– Фонд специальных операций – мое личное детище, никакой необходимости в этих отчислениях больше нет.

– А бумаги? Если новый глава службы вздумает устроить ревизию, он не отыщет следы денег?

– Не отыщет, – уверил меня Паре. – Да и чего тебе волноваться? В крайнем случае продолжишь сотрудничество на прежних условиях.

– Подумаю над этим, – кивнул я.

В свете предстоящих трат избавление от «десятины» пришлось как нельзя более кстати, но с другой стороны – операционные риски возрастали многократно. Теперь никто не прикроет от надзорной коллегии, теперь придется полагаться лишь на собственные связи.

А сотрудничать с Готье… ну, не знаю, не знаю…

Не показался мне этот тип открытым к сотрудничеству. Такой умеет только брать.

– Мой тебе совет, – неожиданно произнес Малькольм Паре, – либо ищи нового покровителя, либо выходи из игры. Быть простым бандитом – это не твое. Не для того мы все это затеяли.

– Не для того, – согласился я. – Но и просто бросить все уже не смогу.

– Мое дело – предупредить, – пожал плечами мой бывший патрон.

– Я это ценю.

Забрать Берту и уехать в марнийское имение?

Хорошо бы, но слишком много незавершенных дел накопилось, слишком многими обязательствами за эти годы оброс. У нас как: вход – крона, выход – две. А чаще просто бритвой по горлу и в канаву.

Получается, надо начинать понемногу отходить от дел, чтобы в любой момент бросить все и уйти на заслуженный отдых, а не метаться по Святым Землям, скрываясь от рассерженных партнеров.

– Ну что ж, давай прощаться! – Мальком обнял меня, похлопал по спине. – Удачи!

– И вам удачи. – Я допил вино, прикрыл лицо полумаской и нахлобучил на голову шляпу. – Надеюсь, еще увидимся.

– Все может быть, – грустно улыбнулся Малькольм Паре. – Пути Святых неисповедимы…

Я кивнул и под звон серебряных бубенцов вышел в коридор.

Хмурый объявился уже под вечер. Без стука прошел в рабочий кабинет, молча уселся на стул для посетителей.

– Ну? – оторвался я от бумаг.

– Сделали, – успокоил меня бывший командир квартердека мятежной «Черной ласточки». – Но не всех.

– Чего так?

– Не застали на месте трех язычников, двух парней и девку. Успели умотать куда-то. Но найдем, никуда не денутся.

– Специально не ищи, – решил я и налил себе воды. – Но, если сами объявятся, избавься.

– Сделаю. – Хмурый поднялся со стула и потер уголок искривленного шрамом рта. – Что-нибудь еще?

– Нет, можешь быть свободен, – отпустил я его и уже вдогонку спросил: – Не всплывут хоть?

– Ни в коем случае, – ответил жулик волчьей ухмылкой и вышел за дверь.

На смену ему явился Дега.

– До вас Ленивец пришел, – сообщил он. – Запускать?

– А сам как думаешь? – раздраженно поинтересовался я. – Разумеется, запускай!

Ленивец курировал мои игорные заведения и, помимо отличной памяти и цепкого взгляда, обладал просто феноменальной способностью ловить за руку карточных шулеров.

– Проходите, вас ждут, – широко распахнул Клаас дверь, запуская посетителя.

Ленивец в комнату не прошел, Ленивец в комнату заплыл. Подобно огромному киту или отколовшейся от айсберга льдине он продрейфовал на середину кабинета и опустился в единственное кресло, способное выдержать вес его туши.

– Себастьян, – произнес толстяк, и складки жира на его шее опасно колыхнулись, – я по делу.