— Певцом?

— Задавать ритм веслам специальным распевом. Обычно это нужно, когда судно меняет курс. А если корабль идет пряма — для гребцов бьют в барабан.

Я вспомнила, как менялся гребной распев в такт командам, подаваемым при повороте корабля.

— Понятно. А как ты стал кормчим?

— У кормила невозможно стоять целый день, устаешь. Я выучился командам, знал, когда их подавать. И порой становился к рулю, чтобы кормчий мог отдохнуть. Потом его убили.

— Когда судно выходило из гавани… — Я вспомнила видение. — Огненной стрелой.

— Да. Я тогда встал к кормилу, а потом Ней назначил меня кормчим. — Голос Ксандра сделался тише. — Не представляю, что сказал бы отец: я — кормчий боевого корабля! Вот уж точно крайняя нужда для народа, коль сыновья рыбаков правят такими судами, как «Дельфин».

— Красивый корабль, — промолвила я.

— Самый красивый из наших. И самый новый. Он живой.

— Да, — кивнула я. Всем известно, что у кораблей есть душа. — Расскажи мне, какой он.

И он рассказывал, пока мы оба не уснули.

На следующий день продолжалась жара. Мы шли вдоль берега к юго-востоку, держась на глубине — отмели здесь каменистые. К полудню солнце палило нещадно; от бликов, скачущих по воде, болели глаза, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Парус отвели к передней палубе, чтобы защитить гребцов от солнца, в его тени вяло возились дети. Гребцов Ксандр разделил: по каждому борту работала только половина весел. Корабль шел вдвое медленнее, зато гребцы могли отдыхать: в таком зное невозможно оставаться у весла постоянно, час за часом.

Мой черный хитон словно притягивал жару. Я подвернула его у талии, наполовину открыв ноги, и заколола волосы, чтобы не падали на шею, но все равно пот лил ручьем.

Ксандр чередовался у кормила с Косом — тем самым коренастым воином, чья рассеченная щека сейчас уже заживала.

Когда Кос занял место кормчего, Ксандр сошел с задней палубы и присел в тени. Его тело, коричневое от загара, источало едкий запах пота. Я набрала ему ковшом воду из бочки, привязанной к ограждению, он жадно напился.

— Жарко, — сказала я. Могла бы и не говорить.

Капли воды скатывались по его подбородку, он коротко кивнул.

— Приходится идти ближе к берегу, чтобы в случае нужды можно было пристать. Нею это тоже не нравится.

— Не нравится что? — спросила я. Они порой перекрикивались между собой, когда корабли шли рядом.

— Не нравится море. Погляди.

Я не увидела ничего особенного.

— Ветра нет, но море неспокойно, — объяснил он, — волна достает почти до весельных отверстий. И на горизонте дымка. Где-то назревает шторм, и нам нужно найти укрытие, пока он не грянул. Видишь впереди — «Семь сестер» идет вплотную к берегу, Ней ищет удобное место. Но тут сплошь скалистый грунт: если пристать, можно повредить днище.

Ксандр оказался прав. Спустя примерно час, когда солнце еще не коснулось воды, горизонт стал покрываться белыми, стремительно растущими облаками, обманчиво далекими.

Со стороны берега выступали сплошные утесы.

«Дельфин» шел носом к волне; пена, взлетая над океаном почти до человеческого роста, плескала внутрь корабля и забрызгивала ноги. Воздух сделался плотным.

С «Охотника», который держался на глубине неподалеку от «Семи сестер», послышался крик. Я прищурилась и поднесла руку к глазам, пытаясь разглядеть, на что они указывают. Что-то белое над морем, как крылья чайки.

Суда. Некоторые мне знакомы: я часто видела их в Пилосе, на празднике благословения кораблей. Впереди, подгоняемый еще не достигшим нас ветром, с расправленным парусом шел «Колесничий солнца». Неоптолем.

— Ксандр! — крикнула я, разворачиваясь.

Когда я добралась до кормы, «Семь сестер», увидев приближающиеся корабли, уже отходил от берега, чтобы встать бок о бок с «Охотником». Ксандр вернулся к кормилу, Кос перебежал вперед.

Парус отцепили от носовой палубы, двое моряков прилаживали его обратно к мачте.

— На следующий взмах — всем грести! — раздалась команда Ксандра.

Вторые весла ударили по воде, «Дельфин» рванулся вперед.

— Греби сильней! — крикнул Ксандр. — Догнать «Семь сестер»!

Барабанный бой зазвучал как учащенный пульс.

Женщина, готовившая еду посреди корабля, загасила жаровню. Дети метались, словно вспугнутые птицы.

«Дельфин» поравнялся с «Семью сестрами» и «Охотником», Кос что-то прокричал. Ответ Нея я не расслышала, но Кос повторил:

— Он велел передать задним, чтобы рыбацкие лодки ставили паруса и уходили с ветром подальше от ахейцев. «Стрижу» их сопровождать — он меньший из кораблей и ближе всех к лодкам. Мы становимся между «Семью сестрами» и «Охотником». «Жемчужине», «Грозе» и «Облаку» держаться позади нас, «Очи Владычицы» и «Крылатая ночь» выходят вперед, на таран.

Ксандр прокричал распоряжение «Жемчужине», шедшей на три корпуса сзади нас и служившей хрупкой связью между нами и остальными.

Затем он глянул на меня:

— Собери женщин и детей на нос и на корму, в укрытия, пока мы не подошли на лучный выстрел.

Я сделала, как он велел. Почти всех я собрала в задней будке, более просторной; в мою тесную каморку поместились только сестра Коса — худенькая девушка из пилосских кухонь и еще мальчик с разбитой рыбацкой лодки и его мать. Было нестерпимо душно.

Плеск весел, скрип корабля, барабанный бой, голоса с палубы — звуки действовали парализующе.

Два дня назад я не испытывала страха. Теперь, запертая в каморке без дела, перед лицом приближающейся к нам Смерти, я боялась. Пилосцы явно пришли отплатить за налет на их берег. Впрочем, Неоптолем вряд ли нуждался в предлоге.

Корабль встряхнуло, мы приближались. Я расслышала команду левому борту грести вдвое быстрее.

С самого утра они идут на веслах под палящим солнцем — и теперь надо найти силы грести вдвое быстрее, в такт барабану… Послышались быстрые глухие удары, вскрик. Удары — должно быть, стрелы. Значит, палубу у нас над головой осыпало стрелами и кого-то задело.

Плеск воды. Крики.

Сестра Коса забилась в дальний угол каморки, зажав зубами кулак, чтобы не закричать. Вторая женщина нагнулась над сыном, словно пытаясь оградить его от стрел, бьющих в палубу.

— Голоса наверху — тебе слышно, что говорят? — спросила я.

— Вроде бы кормчий сказал, что пройдем вплотную меж двух кораблей.

Снова удары, целая волна стрел вдоль одного из бортов. «Дельфин» качнулся — оттого ли, что пересекли чей-то след? Немыслимо следить за ходом битвы, когда ничего не видно.

Чей-то громкий вскрик с подвыванием прямо за дверью. Должно быть, гребец с передней скамьи. Не знаю ничьих имен, хотя провела на палубе весь день…