Шерстаков хотел выйти, но Кокиа приказал:

– В машине. Окно только открой. Впрочем… надолго мы здесь не задержимся, – и уставился в карту, что-то шепча на грузинском языке.

Шерстаков закурил, но не прошло и трех минут, как Арчил сказал:

– Есть хорошее место.

Шерстаков выбросил окурок, наклонился к нему:

– Где?

– Вот здесь, – грузин указал пальцем на точку на карте, – у новостройки.

– Это недалеко от перекрестка и кафе?

– Именно!

– Видел я тот дом. Он продается. Вывеска на фасаде висит с номерами телефонов. Дом хороший, но в этом поселке он наверняка стоит бешеных денег.

– Продается, говоришь? – вновь улыбнулся Кокиа. – Так это прекрасно. Чем мы не потенциальные покупатели, осматривающие предмет покупки?

– Ну, ты, конечно, сойдешь за покупателя. Но от того дома выездные ворота усадьбы Гронских будут видны лишь наполовину.

– Мы можем вообще не видеть усадьбу, но если есть возможность открытого, хоть и частичного контроля, используем и ее. Давай к дому!

«Ниссан» остановился у двухэтажного коттеджа с высокой крышей, на фасаде которого была установлена растяжка с надписью «Продается», ниже указаны цифры контактных телефонов. Раскладывая на коленях специальную аппаратуру, Кокиа спросил у подельника:

– Ты, Шершень, этот дом прикупить не хочешь?

– На такие «бабки», что наверняка запросит владелец за коттедж, можно пару приличных вилл в Испании купить, – ухмыльнулся Шерстаков.

– Откуда ты знаешь, сколько стоит здесь недвижимость? Специально интересовался?

– Около Москвы одна сотка миллионы стоит, а судя по участку, он не меньше двадцати пяти соток.

– Ты позвони по одному из указанных номеров.

– Мне это надо?

– Ну, интересно же, какую сумму назовет владелец. Позвони.

Шерстаков пожал плечами, достал сотовый телефон, наклонился, чтобы видеть цифры, набрал нижний мобильный номер.

Послышались длинные гудки.

– Не ответят, – проговорил он, – наверняка продажа идет через риелторскую контору, а…

Договорить он не успел. Ему ответил молодой женский голос:

– Алло?!

– Здравствуйте, я по поводу вашего объявления о продаже дома и участка в селе Буртово.

– Представьтесь, пожалуйста.

– А это обязательно? Меня интересует один-единственный вопрос, сколько стоит дом и участок. Если цена окажется приемлемой, тогда и поговорим.

– Хорошо. Дом стоит два миллиона евро. Можно провести сделку и в долларах, но предпочтительней все же в евро. Как видите, очень недорого. Это потому, что нам нужны деньги и мы хотим продать недвижимость в Буртово побыстрее. Оформление через риелторскую контору «Луч».

– Понятно. Благодарю, до свидания!

– Вас не устроила цена? – удивленно спросила молодая женщина.

– Да, – ответил Шершень и, выключив телефон, повернулся к Кокиа: – Слышал, ничего цена, да? Да за эти «бабки»…

– Помолчи! – поднял указательный палец Кокиа. Затем наладил аппаратуру, вставил в ухо миниатюрный наушник и добавил: – Ну давай, слушаю!

Шерстаков откинулся на сиденье, сосредоточившись на части ворот, что были видны с места наблюдения. Ему была видна и калитка. Кокиа слушал усадьбу, иногда нажимая клавиши аппаратуры. Он был серьезен, собран. Одно слово – работал. Минут через пятнадцать повернулся к Шерстакову:

– Следи за воротами.

Шершень немного наклонился вперед.

Спустя минуту ворота отъехали в сторону, и с территории усадьбы выехал «Лексус», за ним тут же пристроилась вышедшая из-за поворота, не видимого бандитам, «Тойота». Машины пошли в сторону загородного шоссе. Ворота закрылись.

– Странно, – проговорил Шерстаков.

– Что? – не понял Кокиа.

– Странно, говорю, за то время, что я следил за усадьбой, Гронский выезжал, но возвращался на «Лексусе» или «Мерседесе», но без сопровождения. Откуда взялась «Тойота», непонятно. Может, кто-то кроме нас пасет миллиардера?

– Пасет, приклеившись к машине клиента? – усмехнулся Арчил.

– Да, – кивнул Шерстаков, – это версия не катит. Значит, в «Тойоте» охрана, но зачем она сегодня понадобилась Гронскому?

Кокиа приложил палец к губам, и Шерстаков замолчал.

Через двадцать минут грузин снял наушник, переключив на аппаратуре какой-то тумблер, повернулся к Шерстакову и улыбнулся:

– Нам, Шершень, повезло. Так вообще-то очень редко бывает, провел прослушивание – и тут же результат.

– Объясняться понятней можешь?

– Сын Гронского Эдуард провинился, нагрубив репетитору по английскому языку.

– Какой сейчас, в каникулы, может быть репетитор?

– Не какой, а какая. Женщина, судя по всему, немолодая, зовут Валентина Ивановна. Фамилию Гронский не называл, да это нам и не нужно. А почему занятия летом? Потому что Гронский-старший желает, чтобы сын в дальнейшем обучался в Англии, а для этого надо в совершенстве знать английский язык.

– Понятно, – кивнул Шершень и тут же спросил: – Ну, провинился пацан, и что?

– За эту провинность отец наказал его запретом на выезд в город. Поэтому он не выезжал в Москву.

– А теперь, значит, что-то изменилось?

– Да. Эдуард по телефону принес извинения репетитору или репетиторше, за него вступилась мать, Галина Андреевна. Гронский обещал разрешить выезд сыну завтра с 10.00 до 14.00 при условии, что сегодня пройдет тест репетиторши.

– Какой тест?

– Это что-то вроде вопросов контрольной работы. Ты в школе решал задания на контрольных?

– Решал, но больше списывал.

– Это заметно.

Шерстаков сделал вид, что не услышал последнюю фразу грузина, и задал ответный вопрос:

– И что теперь будем делать? Продолжать наблюдение?

– Я думаю, в этом нет никакой необходимости. Лучше начать подготовку акции. Продумать, как работать до мелочей, впрочем, это решать хозяину.

– Шерхан решит, – вздохнул Шершень, – тебя-то он отпустит, а меня заставит сидеть здесь до 8 часов.

– Зачем?

– А просто так. Чтобы, как говорили в армии, служба медом не казалась.

– Ты служил?

– Конечно.

– В каких войсках?

– В батальоне связи дивизии.

– Ясно!

Кокиа извлек свой навороченный телефон современной модели, набрал номер:

– Это я, Кокиа! …Даже гораздо лучше, чем я ожидал. …Да, мне удалось завладеть нужной информацией… Эдуард Гронский завтра с 10.00 до 14.00 отпущен отцом в Москву, конкретнее, к дому в Кузьминках, на спортплощадку для общения с одноклассниками. …Благодарю. Считаю дальнейшее наблюдение лишним, мы узнали то, что хотели… Понял. До встречи. На базе я подробней доложу о работе.