— Я не люблю, когда в расследование убийства лезет штатский контрактник, но вы указали мне на то, что я пропустила. Либо вы отлично знаете свое дело, либо знаете что-то другое, чего мне не говорите.

Я могла бы сказать, что знаю свое дело, но промолчала. Не хотелось, чтобы полиция думала, будто я скрываю информацию, когда это не так.

— У меня есть преимущество перед нормальным детективом — я всегда ожидаю, что в деле замешан монстр. Меня не вызывают в случае простой поножовщины или жертвы, сбитой неизвестным водителем. Мне не надо тратить время на поиск нормальных объяснений. А это значит, что я могу не обращать внимания на многие теории.

Она кивнула:

— Ладно, если вы мне поможете с этим делом, мне все равно, чем вы зарабатываете на жизнь.

— Рада это слышать, — сказала я.

— Но никаких репортеров. Здесь командую я. Это мое расследование. И я решаю, когда и что обнародовать. Ясно?

— Полностью.

Она поглядела на меня, будто не поверила до конца.

— Я серьезно насчет репортеров, миз Блейк.

— Я вполне согласна держаться от репортеров подальше, сержант Фримонт. Даже предпочитаю это делать.

— Для человека, не любящего прессы, вы слишком много привлекаете внимания.

Я пожала плечами:

— Потому что участвую только в сенсационных делах, детектив. Они дают хорошую прессу и хорошую рекламу. Я ведь закалываю вампиров, а это для репортеров убойные заголовки.

— Надеюсь, мы понимаем друг друга, миз Блейк.

— Никаких репортеров. Это нетрудно усвоить.

Она кивнула.

— Я вам дам человека, чтобы проводил вас к месту первого убийства. И прослежу, чтобы вам в отель доставили материалы.

Она собралась уходить.

— Сержант Фримонт!

Она снова повернулась ко мне — с не слишком дружелюбным видом.

— Что еще, миз Блейк? Вы свою работу сделали.

— Нельзя относиться к этому как к работе серийного убийцы-человека.

— Это расследование веду я, миз Блейк. И поступать буду так, как считаю нужным.

Я всмотрелась в ее глаза, полные враждебности. Но я и сама не лучилась дружелюбием.

— Я не пытаюсь украсть вашу славу. Но вампиры — это не просто люди с клыками. Если этот вамп мог захватить контроль над их сознанием и заставить стоять, пока убивал их по очереди, он может захватить и ваше сознание и вообще чье бы то ни было. Вампир такой силы может заставить вас считать черное белым. Вы меня понимаете?

— Сейчас день, миз Блейк. Если это вампир, мы его найдем и заколем.

— Вам потребуется ордер суда на ликвидацию.

— Мы его получим.

— Когда получите, я приду и закончу работу.

— Я думаю, мы сами справимся.

— Вам случалось закалывать вампира?

Ее взгляд ничего не выражал.

— Нет, но я застрелила человека. Вряд ли это будет намного труднее.

— В том смысле, который вы имеете в виду, — нет. Но это будет куда как опаснее.

Она покачала головой:

— Пока сюда не приехали федералы, дело веду я, и ни вы, ни кто бы то ни было здесь распоряжаться не будет. Это ясно, миз Блейк?

— Кристально ясно, сержант Фримонт. — Я рассматривала крестообразный значок у нее на лацкане кителя. У полицейских в штатском булавка на галстуке тоже была в форме креста. Стандартная полицейская форма для всей страны. — Серебряные пули у вас есть?

— Я забочусь о своих людях, миз Блейк.

Я подняла руки. Наш девичий разговор себя исчерпал.

— Хорошо, мы уезжаем. У вас есть номер моего пейджера. Звоните, если понадобится, сержант Фримонт.

— Не понадобится.

Я медленно вдохнула, проглотив при этом много невысказанных слов. Ссориться с копом, который командует расследованием, — не лучший способ добиться, чтобы тебя снова пригласили в игру. И я прошла мимо сержанта, даже не попрощавшись. Если бы я открыла рот, то не знаю, что бы оттуда вышло. Ничего приятного и уж точно ничего полезного.

Люди, которые редко ночуют на природе, думают, что темнота падает с неба. Это не так. Темнота ползет из лесу. Сначала она его заполняет, скрывая деревья, потом расходится по открытым местам. Под деревьями было так темно, что я пожалела об отсутствии фонарика. Но когда мы выбрались к дороге, где ждал наш джип, были только еще сумерки.

Ларри глянул в наступающую темноту и сказал:

— Можем вернуться и пойти на это кладбище Стирлинга.

— Сначала давай поедим, — ответила я.

Ларри поглядел на меня:

— Ты хочешь заехать поесть? Это впервые. Обычно мне приходится это выпрашивать.

— Я забыла позавтракать, — пояснила я.

Он усмехнулся:

— Охотно верю. — Улыбка медленно сползла с его лица. — Впервые ты предлагаешь мне заехать поесть, а я, кажется, не могу. — Он всмотрелся мне в лицо. Света хватало, чтобы я поняла: он меня изучает. — Ты действительно можешь есть после того, что мы сейчас видели?

Я посмотрела на него в ответ, не зная, что сказать. Еще недавно ответ был бы «нет».

— Ну, вряд ли я справилась бы с тарелкой спагетти или бифштексом по-татарски, но, в общем, есть могу.

Он покачал головой:

— А что это за хрень такая — бифштекс по-татарски?

— Много полусырого мяса.

Он с трудом проглотил слюну, лишь слегка побледнев.

— Слушай, как ты можешь о таком даже думать, после того как…

Он не договорил. Этого не требовалось — мы оба были на месте убийства.

Я пожала плечами:

— Я скоро уже три года как выезжаю на убийства, Ларри. Приучаешься с этим жить. А значит, и есть после того, как видел расчлененные трупы. — Я не добавила, что видала и похуже. Я видала комнаты, полные крови и рубленого мяса, когда нельзя было даже сказать, что это было раньше. После этого я не пошла есть биг-мак. — Может, хоть попытаешься поесть?

Он посмотрел на меня с некоторым подозрением:

— Ты что-то задумала?

Я развязала кроссовки и осторожно встала на гравий — не хотелось рвать колготки. Расстегнула комбинезон, сняла. Ларри сделал то же самое, но не разуваясь. Ему это удалось, правда, пришлось попрыгать на одной ножке.

Я тщательно сложила комбинезон, чтобы кровь не вымазала чистую обивку машины, бросила кроссовки под заднее сиденье и достала туфли.