Ростом эти сарматы просто гиганты. Сейчас таких людей нет на земле. Ржавые мечи рядом, тронешь – рассыпаются. Лошадиные кости в ногах, в отдельных ямах. Лежат себе наши жмурики, спокойные… Что им жара под сорок градусов! Наоборот, кости греют. А мы вокруг суетимся… Сами уже как скелеты, кожа обгорела. Впору рядом со жмуриком лечь. Хорошо там – тенёк, прохладно.

– Ну чё, передóхнем? – Перекур, значит.

– Нет ещё. Кирьяк ходит, говорит: всем работать.

Кирьяк – это Кирилл Яковлич, начальник экспедиции, он же и Саркофаг ещё.

– Ага, работай, негр, солнце ещё высоко.

Так вот и шла наша жизнь. И стали мы потихоньку прикалываться.

Саша там был, замначальника, надсмотрщик наш.

Вот приходит Колька Манин к нему – и говорит:

– Саш, кажется, до культурного слоя докопали.

А тот всегда говорил ему докладывать, как до культурного слоя дойдёшь.

Ну, Саша, важный такой, сигареткой попыхтел, кивнул – сейчас, мол, посмотрим.

Приходит. Прыг в могилу. Сразу ножичек – и давай пепельное пятно расковыривать. А Колян наверху стоит, смотрит. Ну ковыряет, Саша, ковыряет: вдруг – бац! – что-то белое сверкнуло. Записка. А в записке большими такими буквами:

Саша вылезает, красный такой, а Колька стоит как ни в чём не бывало. Святая простота!

– Ты записку писал?

– Что? Какую записку?

– Натянуть те уши на коленки?

Колька на всякий случай отошёл на пару шагов назад.

– Давай вон в ту могилу, к девчонкам. Копай на штык. Ещё какой-нибудь фокус – и поедешь домой, к маме с папой, развлекаться, слой некультурный.

Пришлось нам с Владом эту могилку доканчивать. Не повезло: кроме костей лошадиных и перекошенной подковы, вообще ничего!

Потом я у Коляна спросил:

– Ты записку написал?

А он:

– Аск! А кто ж, по-твоему, жмурик, что ль?

И частушку прогнусавил:

Неделя прошла спокойно, совсем как на кладбище.

Потом ночью к Саше в палатку Валера приходит, тоже из нашей школьной компании. Мол, вот, мужик из местных только что прибегал, говорит, там ребята с хутора рыщут по могилам, «золотишко» ищут.

Саша ему:

– А почему он мне самому не сказал?

А Валера:

– Так он не знает. На нашу палатку первую наткнулся – нам и сказал. Говорит: «Идите! А то щас всех ваших сарматов из могилок повыкидывают!»

Ну, Саша быстро штаны надевает, фонарик берёт, топор на всякий случай. Кирьяка в соседней палатке будить не стал предусмотрительно и пошёл.

А Валера к нам:

– Ребят, пошли.

Мы сразу короткими перебежками за ним. И залегли в канавке, не дышим.

Саша с фонариком подходит к раскопу. Всё тихо. Очень тихо. Цикады только орут.

Заглядывает в одну могилу. Ничего, видно, жмурик на месте. Заглядывает в другую. Тоже, вроде, нормально. Подходит к третьей.

Вдруг что-то белое, большое поднимается оттуда, как привидение, только уж слишком белое. Стоит-стоит – вдруг как завопит пьяным голосом:

Это песня такая про скифов, мы её у костра пели.

Саша не растерялся. Сразу подпрыгнул к привидению, хвать его за хламиду, сдёрнул – а там Колян с длинным шестом стоит, жмурится от фонарика.

Саша ему так спокойно:

– Ну что, призрак, к маме с папой захотел?

А он так нагло:

– Ага, надоело мне тут на вашем кладбище. Завтра уезжаю.

И уехал, гад.

А мы ещё полмесяца с этими сарматами возились. Ну хоть что-то о них узнали. Саша рассказал.

Они кочевниками были, соседями скифов. Античные авторы писали, что сарматы ведут свой род от амазонок, выходивших замуж за скифов. Но амазонки, видно, к языкам неспособные были, так и не смогли язык своих мужей выучить. «Потому савроматы говорят на скифском языке, но издревле искажённом», – писал про них Геродот. Но, как ни говори, они ещё круче скифов были и потом Скифию завоевали! Сам Дон назван от сарматского “danu” (вода – река). Женщины у них ни в чём мужчинам не уступали.

И даже, говорят, правило было: пока она врага хотя бы одного не убьёт, замуж не выходит.

Ещё много он про сарматов нарассказывал. Так что в конце они нам как родные стали. И он тоже, Сазоныч. Ничего, хороший мужик, умный.

В эту экспедицию Женька с Марьянкой поехали вдвоём: вдруг выяснилось, что Марьянка уже давно влюблена в археологию – с тех пор, как лет в девять прочитала знаменитую книгу Керама «Боги, гробницы, учёные». Но ей почему-то казалось, что эта удивительная археология может существовать только где-нибудь далеко, не у нас.

– Верик, а можно в следующий раз Марьянка поедет с нами?

Но в следующий раз Верик опять собиралась в Хорезм, куда девочек, как было сказано, не брали.

– Вы уже вполне большие девицы, – сказала Верик. – Сходите весной в Институт археологии и запишитесь. Они старшеклассников берут.

И, еле дождавшись весны, Женька с Марьянкой пошли в Институт археологии. Марьянка всю дорогу ворчала: «Возьмут нас с тобой, так и жди», «Девчонки вообще никому не нужны», «Вероятность равна нулю»…

Они стояли в коридоре возле расписания экспедиций. Почти все были уже укомплектованы.

Пожилой симпатичный археолог посмотрел на них весёлыми и немного удивлёнными глазами: Женька была мелкая (одна из самых мелких девчонок их класса), а Марьянка толстая, не такая, конечно, как Азарова, но всё же. Смешное скуластое лицо, хитрые глаза-щёлочки, вздёрнутый нос и чёрные прямые волосы, заплетённые в две вечно расплетающиеся косички.