— Если ты предлагаешь красные полотенца, то должна тебя огорчить, — перебила ее Тара.

— Это не полотенца. — Хлоя встала. — И это больше план, чем идея.

Сестра нахмурилась.

— Последний раз ты говорила это, когда находилась в Тихуане и звонила мне оттуда, причем не бесплатно.

— Во-первых, это случилось давно. Во-вторых, это действительно хорошая идея. Салон. Здесь.

— Ты уже делаешь здесь препараты, — ответила Тара.

— Да, я готовлю их здесь. Иногда делаю постояльцам бесплатные процедуры. Но я говорю о создании официальных и платных услуг.

— Как в прейскуранте, где ты установишь цены для наших постояльцев?

— Да, — сказала Хлоя, чувствуя волнение даже при разговоре об этом. — Массаж лица, уход за кожей, лечение. Все препараты я буду готовить здесь, а не только в других салонах.

— А вдруг, когда ты уедешь, люди захотят воспользоваться твоими услугами? — спросила Мэдди.

— Я составлю график с предварительной записью для клиентов.

— Но ты все время уезжаешь когда заблагорассудится, причем не ставя нас в известность, — напомнила Тара.

— Это больше не повторится, — заверила ее Хлоя. — Если нет предварительных записей, я свободна. И не уезжаю, когда они есть.

Обе сестры молчали. Тара с хирургической точностью подбросила на сковороде омлет. Мэдди пристально изучала свои ногти, как будто они хранили тайну Вселенной.

Проглотив комок обиды, Хлоя грустно рассмеялась.

— Знаете, ваше доверие ко мне не стоит выеденного яйца, — сказала она и пошла к двери, не имея представления, куда направляется.

— Хлоя, — с явным сожалением в голосе остановила ее Мэдди.

— Твои успехи требуют осмысления, — заявила Тара, не поддаваясь сентиментальности.

— Ты думаешь, я тебя обманываю? — спросила Хлоя. — Когда это бывало?

— Дай подумать. — Тара сняла с плиты свой омлет. — Пасха. Четвертое июля. Наши с Мэдди дни рождения. Мамина служба…

— Эй, я приехала на службу, — напомнила Хлоя.

Но, по уважительной причине, днем позже. Она была не готова навсегда проститься с мамой и принять тот факт, что с ее смертью должна стать по-настоящему одинокой. По правде говоря, она не хотела глубоких чувств, а праздники, дни рождения и похороны предполагали глубокие чувства.

— Условившись о встрече, я никогда бы не уехала.

Мэдди, вечный миротворец, взяла ее руку.

— Почему бы нам всем не подумать над этим? Хорошо?

Нет. Совсем не хорошо. Сестры не верили в нее. Однако злые слова, так и норовившие сорваться с языка, остались невысказанными.

— Я могу регулировать график, — повторила Хлоя. — Могу приносить нам хорошие деньги. И быть полезной.

— Дорогая, ты и сейчас полезна, — заверила ее Мэдди. — Ты замечательная помощница. Мы бы не справились без тебя.

— Да, мытье посуды и уборка мусора — бесценны, — саркастически произнесла Хлоя. — Послушайте, я могу это сделать.

Ей было ненавистно чувствовать свою уязвимость. Поэтому, зная, что не дождется от сестер ни признания, ни доверия, в которых она так нуждалась, Хлоя схватила ключи и телефон. Ингалятор всегда лежал у нее в кармане.

— Куда ты идешь? — спросила Тара.

— Куда мне заблагорассудится.

Сестры. Любите или ругайте их, ибо игнорировать вы их не сможете.

Хлоя Трегер

Расстроенная, досадуя на себя, она неслась по дороге. Хотя «неслась» явное преувеличение: ни одна «веспа» на это не способна. Эх, если б она могла позволить себе «дак». Или «харлей». Что-нибудь скоростное и мощное.

Ладно. По крайней мере завтрак она вполне может себе позволить. Увы. Оказалось, что у нее совсем нет денег. Слава Богу, ей повезло, что сегодня было теплее, чем в последние дни, поскольку вместе с кошельком она забыла и куртку.

Итак, еда отменяется. Секс. Это удовольствие не требует ни денег, ни куртки. Сойер бы отлично подошел…

Но после того поцелуя — поцелуев — он где-то затаился. Может, у него просто больше здравого смысла, чем у нее. В конце концов, он тут защита и опора. Люди уважают своего шерифа и наверняка связь с ней внесли бы в графу его недостатков.

Хлоя глубоко вдохнула, чтобы унять нервную дрожь. Остаток злости. Никто бы не мог настолько разочаровать ее, как сестры, которых она не хотела впустить в свое сердце. Будь она честнее, рассказала бы им о предложении, сделанном ей недавно в Сан-Диего. Хозяйка салона в роскошном бутике отеля предложила Хлое помещение, где она могла бы работать и продавать свои препараты. Что бы сказали об этом Тара и Мэдди? Деловые знакомые верили ей больше, чем они.

Но Хлоя не говорила об этом вообще никому, ибо маленькая часть ее хотела иметь повод остаться в Лаки-Харбор. Быть нужной здесь…

Она ехала между лесистыми горами, над головой — чистое голубое небо с пушистыми белыми облаками. В пятнадцати милях от Лаки-Харбор ей открылся вид на Желтый хребет, а вскоре и на грязевые источники. Она слышала о них от Люсиль, знавшей каждый квадратный дюйм местности. Очень давно бобры создали луг, когда прогрызли себе путь сквозь окружающий лес и нечаянно затопили его. Первые поселенцы, обнаружившие его, приходили мыться в грязи ради ее целебных свойств.

Хлоя свернула с шоссе к ущелью с громадными, покрытыми мхом деревьями, проехала еще около мили и остановилась на маленькой поляне у тропы, которая вела к грязевым источникам. Она хотела отправить сестрам сообщение, что жива, но из-за отсутствия связи не смогла.

Это не остановило ее. Подъем оказался легким, а тропинка — влажной, без надоедливой пыли. Несколько раз тропинка по непонятным причинам разветвлялась, и Хлоя шла, держась правой стороны, чтобы не заблудиться на обратном пути.

Минут через двадцать лес внезапно расступился, и она увидела маленькое озерцо, полное целебной грязи, о которой ей говорила Люсиль.

Можно убедиться в этом прямо сейчас, подумала Хлоя, снимая обувь и носки. Если грязь действительно обладает полезными свойствами, тогда нужно проверить ее на себе и потом включить в свои препараты.

Хлоя потрогала грязь ногой. Теплая.

Ей захотелось войти в нее, и она внимательно огляделась. Поблизости никого.

— Безумие, — громко сказала она. — Это безумие.

Но ведь она совершала и более сумасбродные поступки. Кроме того, длинный вязаный джемпер прикрывал ее до середины бедра, поэтому Хлоя сняла джинсы, убеждая себя, что приличия будут соблюдены, даже если кто-нибудь и увидит ее. Она по голени вошла в грязь, которая медленно просачивалась между пальцами, теплая, странно приятная. Хлоя вздохнула от удовольствия. Температура грязи, скользившей по ее ногам, была такой невыразимо успокаивающей, что она прошла намного дальше, пока не погрузилась до бедер.