Шредер также успешно продвигается вперед и вскоре сообщает из Флорины и из Веви. На участке между этими двумя населенными пунктами с ротой произошел любопытный эпизод. Как говорится, ночью все кошки серы. И вот что рассказал мне Шредер на следующее утро:

«Когда мы оказались на пересечении дорог, я решил отправить несколько разведгрупп. Сам я поехал вслед за 1-м взводом в направлении Флорины. И тут вижу, как прямо на нас едут две бронемашины разведки. Я подумал, что это могут быть только наши. И вот когда до них остаются считаные метры, до меня вдруг доходит, что это не наши. Я узнал англичан, они тоже заплутали и приняли нас за сербов. Я вместе с ротой пробрался еще метров на сто, и мы стали дожидаться возвращения англичан. И верно, полчаса спустя они вернулись и напоролись на нашу засаду. По захваченным у них картам мы разгадали планы врага. Австралийские части заняли господствующие высоты, а проход в долину заминирован».

Шредер вошел в боевое соприкосновение с неприятелем и проводит разведку боем. Наличие пехотных орудий и минометов явно ввело в заблуждение противника относительно численности, и он не решается атаковать.

Рано утром группа Крааса атакует высоту Джават. Изобилующая крутыми поворотами, подъемами и спусками дорога идет круто в гору, что исключает возможность внезапной атаки. Отвесные скалы, ущелья, голые, без единого кустика или деревца участки — такова здесь местность. Перевал лежит на высоте в 1000 метров. Чистое безумие организовывать здесь атаку усиленной ротой. Но на нашей стороне фактор внезапности. Никто не предполагает нашего молниеносного прорыва, никому просто в голову не придет, что кто-нибудь сумеет атаковать, имея в распоряжении всего лишь роту.

Еще затемно я отправляюсь в роту Крааса. Я должен выяснить обстановку на месте.

На северном выезде из Монастыра нас встречает мемориал павшим в боях Первой мировой войны. Там высоко в горах нашли смерть немецкие солдаты. Число их огромно. С первыми лучами солнца я слышу звуки боя. Тяжело бухают пехотные орудия. Их 15-см снаряды способны оказать страшное воздействие. Тут и там чертят следы в небе 2-см трассирующие снаряды. В долине обнаруживаю только тяжелые вооружения и колесные транспортные средства — в атаке участвуют только разведывательные бронемашины. Мои стрелки-мотоциклисты превратились в горных пехотинцев. Под покровом ночи они взобрались к перевалу и теперь у полосы обороны неприятеля, протянувшейся по гребню горы. Им удалось обойти заграждения и атаковать противника с тыла. В боевом порыве командир поднимает бойцов и с ходу устремляется на позиции сербов. Тяжелые вооружения возымели не только разрушительный, но и моральный эффект, которого мы и предполагать не могли — сербы оглушены разрывами тяжелых снарядов.

Из-за бронемашины я слежу за ходом последнего боя за овладение возвышенностью. Группа Ткоча подавляет последний очаг сопротивления. За часовней обнаруживаю Гуго Крааса и поздравляю его с победой. Перед нами лежат, сидят на корточках, стоят несколько сотен военнопленных. Целая батарея сложила оружие. Пока мы не в состоянии осмыслить успеха. Располагая такой уникальной позицией, здешний батальон спокойно мог бы сдерживать целые полки, а не то что роту. Командир сербского батальона объясняет это так: «Когда вчера вечером мои солдаты узнали, что немцы уже в Монастыре и что ночью вполне могут оказаться здесь, они окончательно пали духом. Сам факт, что им придется сражаться не с кем-нибудь, а с немцами, перепугал их. А эти ваши снаряды совсем их доконали».

С самого высокого места мы обозреваем сияющее голубизной озеро Охрида и освещенную солнцем Флорину. И этот город должен быть нашим, прежде чем враг заметит разгром своего батальона. Пока стрелков-мотоциклистов в моем распоряжении нет, но зато есть разведывательные бронеавтомобили. Они в любую минуту готовы спуститься в долину и внезапно атаковать противника. Пока мы осторожно спускаемся по серпантину дороги, рота Крааса дожидается своего транспорта. Без каких-либо происшествий мы добираемся до дна долины и, увеличив скорость, направляемся к городу. Я еду в машине Бюгельзака. Обершарфюрер — лучший командир разведчиков, нюх у него воистину охотничий. При виде нас сербы разбегаются кто куда, другие бросают оружие и маршируют к перевалу. Теперь в город, и как можно скорее, необходимо воспользоваться паникой. Очередь из пулемета — и улицы вмиг пустеют. Внезапность полнейшая, и несколько минут спустя мы уже стоим на церковном холме и пускаем красные ракеты. Вскоре прибывает рота Крааса и тут же в горы западнее озера Охрида высылается разведка. Ее задача — установить связь с итальянцами. И эта задача несколько часов спустя выполнена. Свое первое задание наш разведбат выполнил быстро, успешно и без значительных потерь. Меня переполняет чувство гордости за своих бойцов, теперь я твердо уверен, что с ними мне любая задача по плечу.

В Монастыре докладываю командиру полка «Лейбштандарт» о последнем успехе батальона и вместе с ним отправляюсь в расположение роты Шредера. Прибыв туда, мы встречаем и опередившего нас командира 1-го батальона штурмбанфюрера Витта.

1-й батальон получает приказ взять штурмом важнейший в тактическом отношении пункт для обороны перевала Клиди, который в данное время в руках англичан, и тем самым обеспечить проход для нашего полка «Лейбштандарт» и 9-й танковой дивизии. Новозеландцы и австралийцы засели, глубоко окопавшись, на склонах гор перевала. У противника было достаточно времени для создания и оборудования оборонительных позиций. У артиллерийских разведчиков-наблюдателей есть все возможности для прекрасного обзора равнинного участка прилегающей местности, откуда англичане и ждут нашего нападения. Монастыр — своего рода шлюз для подхода к перевалу Клиди, ворота из Югославии в Грецию. Враг имеет здесь целый ряд неоспоримых преимуплеств. Перевал минирован, что исключает боевое применение танков. Нашим пехотинцам предстоят тяжелые бои за овладение высотами.

Погожий летний день в горах завершается дождливым, ненастным вечером, за которым наступает холодная ночь. Хлопьями снег оседает на склонах гор. Бойцам 1-го батальона противостоит численно превосходящий противник, глубоко врывшийся в каменистую землю и ожидающий атаки в любую минуту.

Серым утром 12 апреля все и начинается. Горное безмолвие прорезал свист тяжелых снарядов. Тяжелые зенитные орудия приступают к уничтожению выявленных очагов сопротивления противника, выдвигаются на позиции и штурмовые орудия. Стоя у стереотрубы, я наблюдаю за ходом атаки 1-й роты под командованием оберштурмфюрера Герда Пляйса. На гору обрушивается смертоносный дождь снарядов. Вершину окутывает дым. В воздухе стоит резкий запах земли и серы. Внезапно артиллерия умолкает. Пехотинцы начинают взбираться по склону горы. Расчеты вытаскивают тяжелые орудия из дна долины вверх на скалы. Мы с интересом следим за продвижением артиллерии. Забравшись достаточно высоко, они вступают в бой. Никто не принимал всерьез возможность применения в этой местности штурмовых орудий. И вот они наверху и оказывают пехоте неоценимую помощь. Мы видим, как по откосу спускаются первые пленные. Англичане в тихой панике, они еще не оправились от нашей артподготовки. Это физические сильные, рослые молодые люди. С таким противником приходится считаться. Наша пехота продолжает углубляться в линию обороны противника. Саперы продвигаются к минным полям — необходимо как можно скорee обеспечить проход танков. Но и здесь пехоте приходится нести на своих плечах основную тяжесть — выбивать англичан с позиций. Только после этого саперы могут спокойно заняться своим делом — разминированием проходов. Штурмбанфюрер Витт вперил потрясенный взгляд на останки своего брата Франца. Младший брат командира 1-й роты попал на минное поле и был разорван на куски взрывом мины.