- Заходите.

В комнате с зарешеченными окнами за столом сидели два штатских, один молодой, второй постарше, грузный, с одинаковыми, как показалось Тимуру, серыми лицами. Перед молодым лежала раскрытая папка с бумагами. Посередине комнаты, на привинченном к полу железным стуле, как-то криво, боком, примостился рослый бородатый ингуш в рваной черной футболке и камуфляжных штанах, с бритой головой, босой, с огромными грязными ступнями, стоящими на бетонном полу носками внутрь. За спинами штатских, заложив руки за спину, прохаживался майор. Увидев Тимура, кивнул в сторону другого стола, у стены, с банками говяжьей тушенки и торчавшими из них алюминиевыми вилками из солдатской столовой, с гранеными стаканами и бутылками водки:

- Подкрепись пока, с этим сейчас закончим.

- Так что, будем говорить или будем играть в молчанку? - обратился старший к ингушу. - Тебя взяли с оружием, на месте преступления, бесполезно молчать.

- Чистосердечное признание может облегчить вашу участь, - вставил молодой.

- Какой приказ ты получил? Когда? От кого? - продолжал старший. Прокурор или следователь прокуратуры, понял Тимур. А молодой - его помощник.

Ингуш молчал.

- Расстреляем к чертовой матери! - хмуро пообещал майор. - Будешь говорить?

- Нет.

- Думаешь, пугаю? Я сам тебя пристрелю, лично! Без всякой прокуратуры!

- На все воля Аллаха.

- Увести, - приказал майор. - Давайте того, жирного.

- В самом деле расстреляете? - поинтересовался Тимур, когда конвой увел пленного, обеими руками придерживающего спадающие штаны.

- Раньше нужно было. На месте. А сейчас поздно, - ответил прокурор. Он тяжело выбрался из-за стола, выпил водки, зажевал тушенкой. - Получит лет двадцать. Или пожизненное.

- Разрешите, товарищ майор? - всунулся в дверь конвойный.

- Давай.

В комнату втолкнули невысокого толстого человека в замызганном сером халате, в каких ходят кладовщики, в грязных кроссовках без шнурков, с разбитыми губами. Это был Иса Мальсагов. Он быстро оглядел присутствующих. При виде Тимура застыл в настороженном ожидании.

- Садитесь, - предложил помощник прокурора.

- Спасибо, постою.

- Сядь! - рявкнул майор.

- Как скажете, слушаюсь, - поспешно закивал Иса, деликатно усаживаясь на краешек стула.

- Гражданин Русланов, - обратился прокурор к Тимуру. - Я допрашиваю вас в качестве свидетеля. Вы знаете этого человека?

- Нет, - отрезал Тимур. - И знать не хочу.

Иса помертвел.

- Тимур! Это же я! Я! Иса Мальсагов, коммерческий директор твоего кооператива! Посмотри, это я!

- Немного похож, - согласился Тимур. - Но тот Мальсагов, которого я знал, был в целом порядочным человеком. А сейчас я вижу перед собой вора без чести и совести. Впрочем, какая у вора честь и совесть?

- Да, да, вор, ты прав, вор, - заторопился Иса. - Я все отдам, все до копейки. Только скажи, что ты меня знаешь!

- Что за дела? - обернулся Тимур к прокурору.

- На предыдущем допросе гражданин показал, что вечером тридцатого октября предупредил вас о предстоящем нападении ингушских бандформирований. Вы подтверждаете его показания?

В комнате установилась тяжелая тишина.

- Брат, помоги! - еле слышно прошелестел Иса.

- Где его взяли? - спросил Тимур у майора.

- В Чермене.

- С оружием?

- Нет. В машине, вез бандитам жратву.

- Вы подтверждаете показания гражданина Мальсагова? - повторил прокурор.

- Не знаю, что и сказать. Он действительно меня предупредил. Но так, что я ничего не понял.

- Да или нет?

- Да.

Иса рыхлой квашней обмяк на стуле.

- Убрать, - брезгливо приказал майор конвойным.

- Его тоже посадят? - спросил Тимур, подписывая протокол допроса.

- Всех сажать - тюрем не хватит. Обменяем на наших, - отозвался прокурор и кивнул майору: - Давайте следующего.

Через день, когда Тимур вернулся домой, мать протянула ему бумажку с номером телефона:

- Несколько раз звонила какая-то девушка. Алина. Сказала, что работает у тебя в "Фиагдоне". Очень волновалась. Просила тебя сразу позвонить.

Трубку взяла Алина.

- Ты живой?

- Вроде бы да.

- Ранен?

- Кажется, нет.

- Я за тебя молилась.

- Спасибо. Поэтому я живой.

- Тимур, я не хочу, чтобы ты исчезал. Слышишь? Я хочу, чтобы ты все время был рядом!

- Я тоже, - сказал он.

- Кто такая Алина? - подозрительно спросила мать.

- Твоя будущая невестка.

- Вот такие вы все, мужчины. Пока смерть в лицо не глянет, никогда не знаете, что вам нужно. Ну, дай-то Бог, сынок, дай-то Бог!..

Пятьсот четыре убитых, в их числе триста пять осетин и сто шесть ингушей, тысячи раненых, сотни пропавших без вести. Уничтожены тринадцать из шестнадцати селений Пригородного района, десятки тысяч осетин остались без крова, шестьдесят тысяч ингушей из Владикавказа и Пригородного района бежали в Ингушетию от погромов. Таким был итог шестидневной войны, получившей название "осетино-ингушский конфликт". Указом президента Ельцина в зоне конфликта было введено чрезвычайное положение, усилены войска, контролирующие границу. Начался мучительно трудный, как после тяжелой болезни, процесс возвращения к мирной жизни с попытками разобраться, что же произошло.

- Мне непонятно одно, на что они рассчитывали? - при встрече с Алиханом спросил Тимур. - Они захватят Пригородный район, правый берег Владикавказа, а мы утремся? За кого они нас принимают? Они воины, а мы стадо баранов? Не вижу никакой логики. Ты видишь?

- Вижу.

- Так объясни!

Историю пишут победители, доказывая закономерность победы, объяснил Алихан. Побежденные пишут свою историю, оправдывающую поражение вмешательством внешних сил. По ингушской версии конфликт спровоцировала Москва. Не ингуши напали на Осетию, а осетинские национал-экстремисты при поддержке российской армии устроили этническую чистку. В расчете на то, что вооруженные силы Чечни придут на помощь братскому ингушскому народу. А это, в свою очередь, даст России повод для вооруженного вторжения в Чечню, и с независимостью Ичкерии будет покончено навсегда.

- Такая вот логика, - закончил Алихан.

- Значит, это мы напали на беззащитных ингушей? - возмутился Тимур. - Мы дошли до Назрани, а не они до Владикавказа? Ничего себе история!