— Спасибо, — удивленно ответила я, усиленно пытаясь вспомнить, как зовут моего пексинца-однокурсника, помню, что как-то труднопроизносимо. — У тебя тоже красивая «вилка» получилась и более точная, чем моя «бабочка».

— «Бабочка» — сложнее в выполнении. Можно присесть? — Я кивнула, подавляя в себе первые признаки радости: а может это дружба? — Меня зовут Аваюки Сейя или просто Сейя, а ты Иллия?

— Можно просто Иля.

— Согласен, — он протянул мне через стол руку. — Что читаешь?…

Сейя представил меня своему соседу здоровяку — Елегу. У парня тоже были проблемы с друзьями, он плохо контролировал свою Силу, и любой его жест мог обернуться поваленной колонной или дырой в стене. Никто не хотел иметь под боком такого опасного соседа, но мы стали исключение.

Потом к нам присоединился Торек. Он прибыл в Академию на два месяца позже всех и успел отметиться тем, что вскрыл витрину с артефактом Благополучия в музее Истории Академии. После этого паренька пытались обвинить чуть ли не в каждом исчезновении вещей. Вместо того чтобы поискать получше растеряши писали на него докладную директору. Я пару раз вступилась, потому, как уже могла чуять, где ложь, а где правда. Торек заявил, что я теперь для него что-то вроде зелья Правды и мы стали везде появляться вчетвером.

С Ярром начали общаться более тесно после того, как нам вместе получили сделать доклад по демонологии. Оказалось, что тихий и замкнутый паренек может быть очень интересным собеседником. А нервный он не без причины: во-первых, он демон на половину, мама демоница, папа человек (что очень редко). Во-вторых, после смерти отца его брат, дядька Ярра, решил не отдавать добротный дом «мракобесью выродку» и вручил племянника на «перевоспитание» в местную церковь. В-третьих, проповедники в той церкви попались совсем темные и попытались выжечь из одиннадцатилетнего мальчика-тифлинга демона… в прямом смысле, каленым железом. В-четвертых, после трех дней такого издевательства Ярр сорвался и, свернув священникам шеи, сбежал. В-пятых, селяне натравили на него Темную Инквизицию (ориентиры на Ярра у тех до сих пор лежат). Хорошо, что рядом работал боевой маг-тифлинг, которому такая облава была хорошо знакома из личного опыта, он-то и заступился. Поэтому, думаю, не стоит объяснять, почему Ярр такой мнительный, а иногда и агрессивный.

Возвращаясь однажды вечером из гостей (Сейя знакомил нас четверых с мамой и сестрами, их у него пять), мы услышали зов — боевой клич магов-воинов. Мы, естественно, рванули на помощь (а как же, круче нас только яйца всмятку!) и увидели двоих наших сокурсников отбивающихся от девяти учеников Школы знахарей (узнали по форме). Мы немедленно присоединились к нашим и площадь Пяти фонтанов могла смело именоваться площадью Четырех, а потом и Трех фонтанов. В тот момент, когда Елег подумывал, а не остановиться ли на двух фонтанах, показалась стража, и все участники изменения ландшафта рванули в разные стороны. Отбивающейся парочкой оказались Кир и Кэл, довольно известные личности в Академии, прославившиеся в основном своими розыгрышами. За одну такую шутка им чуть и не вломили.

Это были мои первые выговор и наказание, но, так как к нашей компании прибавились Кир и Кэл, далеко-о-о не последние.

Наставники пышили праведным негодованием на моих друзей: «Испортили девчонку!»- твердили они хором, но я была счастлива — началась полноценная жизнь. Нет, учеба не была заброшена, я по-прежнему стремилась стать лучшей, но теперь у меня появился шанс узнать, что такое настоящая дружба… без титулов и золота. Была только я, и нашлись такие, кто оценили и такое сомнительное сокровище.

Убойная Семерка — так прозвали нас магистры, и, я могу поклясться, дружно молились всем известным богам, чтобы мы скорее закончили Академию. Значит, несмотря на все наши выходки, наставники были уверенны, что все-таки из нас выйдет толк. Это обнадеживало.

На пятом этаже, где находилась кафедра ментальной магии, меня ждал неприятный сюрприз. Я уже почти коснулась двери кабинета магистра Лаурентия, когда услышала знакомый насмешливый голос:

— Так-так, какая встреча! Принцесса снизошла до бедных смертных. Я весь в восторгах.

Я медленно выдохнула и, напомнив себе, что нервы надо тратить только на достойных, повернулась к очередному собеседнику:

— Даже не знаю, как тебя поприветствовать, Гил. Здоровья уж точно тебе желать не хочется.

— Ну в хамстве ты всегда была сильна.

— Не только в хамстве, а еще и в мордобое. Как нос?… Как ребра?… А пах?… По-моему голос у тебя стал выше…

— Стерва!

Фу, как не культурно, но правдиво.

Гилберт Джонатан Верри, герцог Рочестер, пять лет официально считался моим… женихом.

Помолвку провели моя бабушка (никогда ей этого не прощу) и король Миритана Леонтий V. Естественно, ни невесту, ни жениха о согласии не спрашивали. Но если Гилберт воспринял это как само собой разумеющее (две могущественные семьи объединяются, все закономерно), то я устроила настоящую истерику с метанием громов и молний (в прямом смысле). Но на сей раз, бабуля была непреклонной. Все разрешилось два года спустя (за это время я в глаза не видела своего нареченного), когда Гилберт приехал в Академию как студент по обмену из миританского Института Магических Искусств.

Красавцу-блондину удалось убедить меня, что помолвка не так уж страшна, если тебе в мужья прочат обаятельного мага, с которым можно и побеседовать обо всем, и на приеме у тети-королевы показаться, и перед друзьями не стыдно и от магии его в дрожь не бросает. Очень удобный жених.

Скорее всего, он думал также и про меня, потому как растрачивал все свое очарование. Его усилия не пропали даром. Я буквально порхала по Академии. Меня не волновало ни подтрунивание друзей, ни скабрезные шуточки сокурсников. Была ли это первая любовь? Наверно, я бы не стала называть то чувство, таким громким словом как «любовь». Однако влюбленность определенно была. Мне было девятнадцать, и Гилберт оказался единственным из мужчин, который сумел подобрать правильные слова и совместить их с верными поступками. А возможно…

Кир сделал предположение, что мне «нужен сильный мужчина. Такой, что не вздрагивал бы от боевых заклинаний, был защищен от моих ментальных атак и хорошо развит физически. Я могла быть только с тем мужчиной, перед которым была безоружна… Чистота отношений. Гилберт более-менее подходил на эту роль, но он фальшивка…»

Тогда вся гипотеза Кира показалась мне абсурдом. Ему Гил сразу не понравился, и я полагала, что негативные мысли моего друга формирует предубеждение.

Однако вскоре мне пришлось признать, что в чем-то Кир был прав. Эйфория от влюбленности поблекла после первого спарринга, где я… уложила Гилберта на лопатки, причем, и магически, и физически.

До меня сначала долго не могло дойти, почему комплименты сменила язвительность, а нежность — раздражение. Потом все это началось забываться, но мой женишок завел разговор на тему: женщине образование не обязательно, а женщина-маг — это вообще полное недоразумение… Это заставило меня серьезно задуматься: а этот ли человек мне нужен?