Руслан вел себя как примерный любовник и друг, он говорил Злате приятные вещи — о ее красоте, о своих чувствах. Она удивлялась, что писатель Вадим Козырев за десять лет их отношений не нашел и половины тех слов, что сказал ей доктор за несколько недель.

Злата ловила себя на мысли, что чувствует себя счастливой.

В одно золотистое от солнца воскресенье Руслан решил, что они оба должны побывать на могиле Вадима. Он удивился, узнав, что Злата еще ни разу не ездила на кладбище.

— Не люблю кладбища, — пояснила она.

— Кладбища никто не любит, — ответил Руслан. — Может, только сатанисты, некрофилы да люди, получающие доход с похоронного бизнеса. Мы поедем, и все!

Последние восемь лет гродинских покойников отвозили за западный рубеж города, на Новое кладбище, отталкивающее своей природной непривлекательностью. Если вы останавливались у каменных ворот Нового кладбища, чтобы обозреть пейзаж, то видели плоское поле с могилами, уходившее пустынной частью к горизонту, ограниченное справа далекой заусенчатой чертой лесополосы и слева — трассой.

Новое не нравилось гродинцам. Старое кладбище, Калининское (по названию улицы, которая к нему вела), выглядело совсем иначе: оно было разбито на пригорке, с которого открывался вид на водохранилище, а так как Калининскому было уже около восьмидесяти лет, между могилами выросли заборы кустарников, тополя, березы, яблони, превратив это место в печальный сад воспоминаний. На Калининском кладбище покоились брат Златы и отец, а Вадиму не повезло — его похоронили на Новом.

Сойдя со ступенек автобуса у ворот Нового кладбища, Злата заметно помрачнела. Руслан сделал вид, будто не заметил ее недовольства, а когда они подходили к Вадиковому пустому участку — еще без памятника, но уже и без похоронных венков, он присвистнул.

Могильный холм возле деревянного креста с именем писателя оказался разворочен. Это выглядело не только страшно, но и странно. Серую, высохшую под палящим солнцем землю кто-то разбросал, а комья ее раздавил, словно в безумной пляске.

— Даже после смерти нет ему покоя, — сказала вдова. Она казалась уже не просто мрачной или раздраженной. Она злилась не на шутку. — Черт! Зачем ты меня сюда притащил?!

— Я разберусь с этим, — пообещал ей Руслан.

— У них тут всякая шваль бродит! — возмущалась Злата. — Что тут происходит? Увидишь, сторож захочет денег за охрану!..

Руслан ей не отвечал.

— Вчера было полнолуние, — сказал он, когда Злата исчерпала свое недовольство. — Вадим обожал полнолуние.

Они все еще стояли рядом с развороченным холмом. Безотвязный полевой ветер трепал светлую рубашку и черные волосы Давлетова. Пытаясь противостоять потокам воздуха, Злата придерживала свои золотые кудри растопыренной пятерней с розовыми ноготками.

— Хочешь сказать, он из могилы выбрался? — с издевкой спросила она.

— Это не я, а ты встречаешь в городе Вадима.

— Это было давно, а могила разрыта недавно, — привела Злата неожиданный довод. — Ладно, все это не смешно. Я домой поеду.

— И ты не знаешь, почему Вадику нет покоя? — настаивал Руслан.

Она молчала, кусая губы.

— Он самоубийца! — объяснил Руслан. — Это не наводит на размышления?

— Ты веришь во всякую мистику? — Злата раздраженно рассмеялась. — Боже! Ты же врач, ты же в двадцать первом веке живешь!

Она смеялась тихо и мелодично, словно услышала отличную шутку.

Веселье на кладбище выглядело так дико, что Руслан не удержался и схватил ее за плечо.

— Перестань! — крикнул он. — Перестань немедленно! Сердца у тебя нет!

Она успокоилась и умолкла. Выпрямила спину, закусила губу и, ускорив шаг, направилась к остановке.

Руслан остался на месте, достал сигареты, закурил. Вслед своей подруге он не смотрел.

Руслан не вернулся к ней после кладбища, но Злата сама пришла к нему поздней ночью. До этого она выпила с подружкой вина, а проводив гостью, решила, что ссора на кладбище была дурацкой. Чего ей вдруг приспичило смеяться? И он, конечно, жалеет о своей грубости.

Спустилась на его этаж, позвонила в дверь, а когда он открыл, обняла его.

Руслан определил:

— Красное полусладкое вино с клубникой.

Нырнул губами к ее ключице и поднял на руки.

В постели забываются любые обиды.

Вечером следующего дня они ужинали у Златы. Руслан рассказал, что на могиле Вадика наведен порядок, а сторож пообещал присматривать за ней, но посоветовал обустроить бетонную или гранитную гробничку и памятник поставить. Злата восприняла информацию молча.

После еды она стала мыть посуду, а Давлетов ушел в гостиную к телевизору.

Злата прошла мимо него в спальню, там сняла сарафан, оставшись в розовом бюстгальтере и трусиках того же цвета. Руслан мог видеть ее с дивана, но он не смотрел. Не смотрел он и на экран телевизора, где бегали по зеленой травке парни в шортах. На его коленях стоял ноутбук Вадима.

А между тем Злата задержалась у зеркала. Свое отражение она одобряла. Ее кожа была теплого оттенка, сочетающегося с золотом волос, и, поднимая их над шеей, она выглядела так, что сама себя хотела.

— Ты его пароль не знаешь? — крикнул ей Руслан из соседней комнаты.

— Нет, — отозвалась Злата. — Иди сюда.

Он пробурчал «угу», но от клавиш не оторвался.

— Пароль у него — «Луна», представляешь? — продолжал общаться с ней из гостиной доктор, — Злата, а что это за роман: «Стокгольмский синдром»?

Голос и слова доктора не соответствовали ее настроению. Опустив руки, она поймала в зеркале свой собственный скисший взгляд.

— Руслан, ну откуда я могу это знать?..

Он притих в гостиной, а Злата занялась своими делами: постирала вручную любимую голубую, в цвет глаз, майку, позвонила маме по скайпу. После недолгой беседы — как дела, как погода? — села перед телевизором посмотреть на жизнь звезд. Она включила телевизор, стоявший в спальне, чтобы не говорить с Русланом на темы, которые ей совсем не хотелось обсуждать.

— Ты читала хоть что-нибудь из того, что написал твой муж?

Давлетов вошел в спальню, держа в руках ноутбук Вадима.

— Нет, я не люблю фантастику.

Он прилег на кровать и пристроил компьютер рядом.

— Вадик был очень талантливым человеком. А этот новый роман — не фантастика… Слушай: «Его шея предчувствовала петлю, как предчувствует смертельный удар током корова, идущая по деревянному настилу в загон для забоя скота…» Что скажешь?

— Вряд ли коровы что-то предчувствуют, — возразила Злата.