Традиционные рыгаловки остались только возле вокзалов и еще — возле краевой больницы. То есть в тех районах города, куда местные не ходили. Правда, рыгаловки тоже претерпели изменения, вычеркнув из ассортимента алкогольные напитки и значительно расширив меню. Теперь и в них не ждали окрестную алкашню, а только проголодавшуюся деревенщину, чьи финансовые возможности не позволяли им холить желудки.

И в этот жаркий летний день приезжие казались местными в этом кафе, а два врача за столиком в углу выглядели иностранцами. В кафе было жарко, бестактные мухи ползали по столикам, а кассирша в углу совсем разоблачилась, добавив к меню кафе, кроме хлеба, еще и зрелище своей немолодой груди и усыпанных родинками полных плеч. Она считала себя привлекательной женщиной, и у нее не было повода сомневаться в этом, так как ежедневно она получала по нескольку предложений о свиданиях.

Осмотрев антураж, Злата подумала, что пришла бы в такое место только в крайнем случае.

Она подошла к столику, застеленному не слишком чистой скатертью. На скатерти стояло две чашки с напитками бурого цвета и тарелка с двумя пирожками, на которые никто так и не покусился.

Появление Златы оборвало фразу Руслана на середине.

— Что ты тут делаешь? — спросил он. Казалось, Давлетов был застигнут врасплох ее появлением.

Замершая с приоткрытым ртом Ирина Алексеевна выглядела и вовсе испуганной.

— Очень хорошо, что вы тут вдвоем! — объявила Злата, не пытаясь сдерживать чувств. Теперь она прекрасно понимала Ларису, ощущая яростную ненависть к элегантной, обвешанной золотом докторше и желание убить самым жестоким способом предателя Руслана.

— Но мне уже пора, — мило улыбнулась патолог, словно очнувшись. — Меня ждут.

Она указала на золотые часики на запястье.

— Идите, — отпустила ее Злата. — Трупам ведь некогда.

Сделав вид, будто она не замечает хамства, Ирина Алексеевна отодвинула свой стул.

— Но для начала, — остановила ее жестом Злата, — объясните, почему патолог, который, как вы сказали мне, вскрывал…

— Делал аутопсию, — поправила ее доктор.

— …не узнал на фото моего мужа? Вы же обещали, что покажете ему фото, а после перезвонили мне, и соврали, что он помнит Вадима!

Злясь все сильнее, Злата задыхалась в рыданиях: обида и ревность душили ее.

— Сядь, — велел ей Руслан.

Он встал и положил руку на ее локоть. Злата отбросила его руку. На них троих уже косились окружающие. Гомон людских голосов стих, любопытные гости областного центра навострили уши.

— Ир, ты иди, — сказал Давлетов коллеге. — Я расскажу Злате правду.

Ирина Алексеевна тут же вскочила с места, подхватила свою элегантную холщовую сумку и унеслась прочь, провожаемая взглядами посетителей кафе.

— Хорошо, идем. — Руслан взял Злату за предплечье и повел к выходу.

Она подчинилась, но это было временной уступкой: ее запал вдруг поугас, решительный настрой сдулся, как проколотый мяч. Хотелось даже сбежать, но прежде Злата никогда не боялась разборок и выяснений отношений, не испугается и теперь. Если Руслан врет, то он должен объяснить почему.

В сквере возле главного корпуса больницы, рядом со старинной деревянной лавочкой, исцарапанной измельчавшими последователями Герострата, Руслан остановился и повернул Злату к себе лицом.

— Что? — спросила она резко. Луч солнца попал ей в левый глаз и мешал сосредоточиться.

— Ирина тут ни при чем. Я ее попросил…

— О чем?

— Соврать тебе, — признался он.

— Зачем? — выкрикнула Злата, чтобы почувствовать себя правой. — Что ты затеял? Значит, Вадим жив?

— Господи… — Он выставил перед собой руку. — Нет!

Злата смотрела на него, не понимая, злиться ей или плакать, а он все тянул с объяснениями, словно сам не знал, что сказать.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Хорошо. Я все тебе скажу. Ты можешь мне не верить, я бы сам себе не поверил, но так случилось, ничего не изменить…

Он снова замолчал, потирая лоб.

— Да говори уже хоть что-нибудь!

— Ладно, хорошо. После реанимации Вадим стал приходить в себя. Тогда он написал записку, хотел что-то сказать. Но я должен был видеть, что не все в порядке. Я должен был в тот же момент сделать МРТ, потому что понимал — с его мозгом что-то происходит. Это такие реакции… такие вещи, что видит только врач: расширенный зрачок, тремор пальцев на левой руке… Ну и еще все такое…

Нетерпение мучило Злату почти физически.

— И что? — спросила она. — Что?

— Но я не сделал МРТ. Даже идиотского рентгена не сделал, потому что говорил себе — ничего не происходит, я ничего не вижу. Я не вижу, что налицо все симптомы тромба в мозгу, не хочу видеть!

— Господи, почему?!

— Я люблю тебя.

Сначала Злата не поняла, зачем Руслан признался ей в любви. Это было не вовремя, некстати. И только после минуты молчания, глядя на него, в отчаянии закусившего губу, она начала осознавать им сказанное.

— Из-за меня ты…

— Да, — Руслан почти всхлипнул, — я совершил преступление! Если бы я диагностировал тромб, Вадику сделали бы срочную операцию. Он бы жил. Ты можешь подать на больницу в суд, меня уволят, лишат возможности работать врачом. Я согласен, я это заслужил.

— Вскрытия не было?

— Нет. По правилам это возможно, ведь я оформил дело так, будто Вадим умер в реанимации сразу после приезда в больницу.

— А она — твоя любовница…

Он покачал головой и ответил:

— Все прозаичнее, Ира — моя сестра. Я ей ничего не говорил, но, когда ты пришла к ней с фотографией и назвала ей мою фамилию, она решила подстраховаться. Солгала тебе, будто это не она делала вскрытие, а потом позвонила мне. Я и попросил ее сказать тебе, что аутопсию Вадика делал другой патолог. Понимаешь?

Он всматривался в ее лицо, ожидая приговора.

— Ты не виноват, — сказала Злата. Она смотрела в сторону, на воробьев, суетящихся на ветках каштана. — Он хотел умереть, поэтому он умер. Ты бы спас его, а он бы снова повесился.

Вечером Злате позвонила мама. Поговорив о том о сем, она вдруг попросила с виноватым видом:

— Доча, помоги тете-Зоиной племяннице с продажей квартиры!

Именно по этому самому виноватому виду Злата и догадалась, что мать сама напросилась на то, чтобы ее дочь, лучший риелтор в Гродине, помогла чужой тете с продажей старой и запущенной квартиры, которой грош цена (по Златиным ВИП-меркам). Такие выходки были в характере Надежды Ивановны. Она любила изображать из себя эдакую фею, у которой все схвачено, а после кто-то третий должен был выполнять ее обещания, проклиная чертову фею на чем свет стоит.