Не будем привязываться к не совсем точному использованию определённых слов в приведенном фрагменте, но обратим внимание на два момента.

Первое – это некоторое биологизаторство, связанное с попыткой подмены социальных характеристик человеческих отношений на биологические; ведь соперничество присуще и миру животных, и даже в первую очередь миру животных, из которого происходит человек как биологический вид. Нужно отметить, что из цитаты неясна позиция самого автора, однако её продолжение «расставляет все необходимые точки». Б.Р. Голощапов пишет: «В самом деле, если двигательная деятельность – это естественная потребность человека, то элемент соревнования, соперничества при выполнении физических упражнений (особенно у детей) должен быть неотъемлемой её составляющей» [там же]. В данном рассуждении нет строгого формально-логического следования, то есть формально оно неправильное, а значит, автоматически исключающее содержательную истинность.

Однако есть смысл опровергнуть одно рассуждение другим рассуждением того же автора: «Физические упражнения древнего человека входили в магический церемониал, обрядовые танцы, посвящения, игры, имитируя трудовые, военные и другие действия. Через них осуществлялась передача опыта в выполнении тех или иных движений (а это уже зарождение элементов физического воспитания)…» [там же, с. 6].

Вот теперь, на основании вышеизложенного, можно перейти к комментарию другого, на наш взгляд, теоретического просчета Б.Р. Голощапова, а именно: к знаку равенства, поставленного им между терминами «соперничество» и «соревнование» (чего, особо заметим, не наблюдается в работах В.И. Столярова, четко разводящего эти понятия). По нашему мнению, которое мы и пытаемся концептуально обосновать, соревнование не есть эквивалент соперничества, как социальное явление может лишь напоминать биологическую закономерность, но не может в буквальном смысле её повторять, будучи её диалектическим «снятием».

Таким диалектическим «снятием», «отрицанием» принципа биологического соперничества выступает социально-религиозный принцип состязательности, одним из гораздо более поздних и системно завершенных преемников которого опосредованно становится спортивное соревнование, развивающееся и процветающее уже не на уровне раннерелигиозных верований и культов, а на уровне сложившихся племенных и национальных религий в эпоху «военной демократии». Посредниками между древнейшими и древними формами культовой состязательности и спортивным соревнованием (в его агональном и колизеальном вариантах), как уже указывалось, послужили социальные институты единоборств и физического воспитания. Причём, по большому счету, о спортивном соревновании как таковом следует начинать говорить по мере освобождения спортивной культуры от пережитков религиозно-культового элемента и превращения в относительно обособленную область общественной деятельности и форму производства.

Посмотрим, насколько история физической культуры Древней Греции и Древнего Рима подтверждает высказанное предположение.

Перешедшая к нам по наследству от мыслителей и художников эпохи Возрождения тяга рассмотрения античной (особенно древнегреческой) культуры как «золотого века» культуры Человечества, в частности, выразилась в сильно идеализированных, стилизованных и упрощенных представлениях об этико-эстетическом эталоне человеческой личности, якобы представлявшей собой в Древней Греции гармоничное сочетание телесно-физического и духовно-интеллектуального совершенства. Да, действительно подобный идеал гармоничного человека тогда существовал, но, будучи идеалом, как любой идеал, по большей части культивировался в головах философов, нежели соотносился с конкретно-исторической реальностью. В огромной степени сказанное касалось и физической культуры Древней Греции. И дело здесь даже не в том (как полагает Б.Р. Голощапов), что не следует переоценивать положительные качества её культурного наследия, включавшего и сильные и слабые стороны, отразившиеся в современном спорте и Олимпийских играх. Дело в том, что греческая культура (как, впрочем, и римская) не была единой, монолитной. Исходя из этого, невозможно и не нужно пытаться говорить о единой и монолитной основе физической культуры древних греков и древних римлян.

Во-первых, и те и другие строили свою культуру (в том числе и физическую), во многом заимствуя чужие культурные формы и традиции (греки – финикийские, римляне – этрусские).

Во-вторых, социально-этническая, производственно-экономическая и религиозно-политическая история данных древних народов отнюдь не проста и не однородна. Например, в древней истории Греции традиционно выделяются крито-микенский, ахейский, дорийский периоды, сильно различавшиеся по своим социальным характеристикам.

В-третьих, даже описывая отдельно физическую культуру Древней Греции, историки четко разделяют Спарту и Афины, как разделяется спартанский и афинский периоды существования древних Олимпийских игр.

И, наконец, в-четвертых (это самое для нас главное), историки единодушно различают, даже в чем-то противопоставляют друг другу две области древнегреческой физической культуры: «гимнастику, или общее физическое воспитание, и агонистику – специальную подготовку и участие в состязаниях» [Мельникова Н.Ю., Трескин А.В., 2013; с. 24]. Из них только «агонистика включала в себя гимнастические агоны, состязания и мусические соревнования (в области музыки, танцев, поэзии)» [там же, с. 25].

Античная гимнастика также не была однородной. Это был целый комплекс, включавший в себя три составляющих: игры, палестрику (собственно физическое воспитание), орхестрику. При этом «орхестрика сформировалась из ритуальных танцев, тесно связанных с древними обрядами посвящения. К ней относились игры с мячом для развития ловкости, акробатические упражнения, обрядовые, театральные и боевые танцы. Эти движения использовались при совершении культовых обрядов и во время публичных зрелищ, они применялись как вводные и дополнительные к основным при занятиях палестрикой» [Голощапов Б.Р., 2007; с.14].

«Наиболее важную роль в становлении древнегреческой агонистики… сыграли испытания, связанные с обрядом посвящения молодежи, магические ритуалы. Состязания (особенно первоначально) посвящались богам и были важной частью религиозных обрядов, а не играми с их чисто состязательными (спортивными) целями» [там же].

В данном фрагменте Б.Р. Голощапов снова путается, теперь уже ставя знак равенства между состязательным и спортивным, но религиозная, культовая суть агонов из этого отрывка предельно ясна.

Далее историк отмечает, что «с IX в. до н. э. игры (имеется в виду агонистика – А.П.) начинают превращаться в демонстрацию боевых (военно-физических) качеств рабовладельцев. Другими словами, становятся более атлетическими по содержанию» [там же]. Под атлетическим вырождением историк (как и многие другие философы, социологи, историки спорта) понимает постепенную победу светского начала над культово-религиозным и нарастающую утилитарность, коммерциализацию, идущую на смену идеалу человеческой гармонии. В подтверждение этой мысли можно привести высказывания и точки зрения древнегреческих поэтов и философов (начиная от Еврипида и Ксенофана, заканчивая Платоном и Аристотелем), подвергавших нарастающий атлетизм насмешкам и откровенному осуждению за однобокость развития, жестокость, недалёкость и жадность древнегреческих атлетов, медленно, но неуклонно становившихся профессионалами.