Наверное, во мне еще говорят остатки сострадания, или, может, это вечная российская бабья жалость, потому что сейчас, глядя на него, вдруг ловлю себя на мысли, что все происходящее — полнейший абсурд, нормальные люди так не уходят… Может, он просто перегорел? Ведь он уже несколько месяцев работает почти без выходных, не отсюда ли и его постоянная нервозность и напряжение?.. А может, это вообще депрессия? Или кризис среднего возраста? А я, вместо того чтобы помочь, думаю о своих обидах и отгораживаюсь собственной категоричностью и непреклонностью…

А может быть, если я сейчас подойду к нему и…

Господи, неужели мне мало унижений и я в глубине души еще на что-то надеюсь? Ведь это — единственное, чего не стоит делать, он-то ни в чем не сомневается, а последовательно, с абсолютной уверенностью гнет свою линию и считает, что виной всему — наш брак…

Он ни разу больше не сказал, что его уход — дело временное, попытка во всем разобраться. Видно, он во всем уже давно разобрался, вон приволок с собой две огромные пустые сумки. И вообще, нечего задавать себе вопросы и самой на них отвечать, лучше послушать, с чем он пожаловал на этот раз.

Не знаю, готовился ли он заранее или это получилось естественно, но его внешняя неприступность и внутренняя отрешенность, которую я сразу почувствовала, и особенно начальная фраза — «Надеюсь, на этот раз мы сможем общаться, как цивилизованные люди», произнесенная, под стать виду, дружески-отстраненным тоном, сразу больно задевают меня. В отличие от него, как выясняется, я все еще завишу от прошлого, и эта зависимость мешает мне: трудно быть последовательной, — я зависаю и над настоящим, впадая из одной крайности в другую…

Он говорит, что пока временно живет у Шарля. Я вспоминаю, что Виктор раньше рассказывал мне о своеобразных способностях своих друзей манипулировать отношениями с подружками. В частности, по его словам, на Моник у Шарля особый способ воздействия — укрощение строптивой, без особой фантазии — методом кнута и пряника…

Не зная, что может происходить в действительности у совместно проживающих в одной небольшой квартирке парочки холостяков — собственного мужа я уже внутренне освободила от себя и причислили к этой славной когорте, — я решаю меньше говорить и больше слушать.

Виктор продолжает пунктирно извещать меня — даже при наличии разных ритмов и темпераментов, они не стесняют друг друга… Подумав, добавляет, что, несмотря на отсутствие проблем, он долго там не собирается оставаться и уже начал подыскивать себе квартиру. Кроме этого узнаю, что он уже виделся с Мари у родителей, и в следующее воскресенье договорился пойти с ней в зоопарк. Он доволен — она без лишних вопросов приняла его объяснение, что из-за работы ему нужно временно пожить отдельно.

Я интуитивно чувствую, что он уже переступил через наш брак — спокойное, информативное изложение событий подтверждает это — все его мысли только о дальнейшем устройстве своей собственной жизни, в которой я уже не присутствую…

Он поспешно заполняет вещами снятый с антресоли дорожный чемодан и принесенные сумки, выкладывает из кармана ключи от квартиры, прощается многозначительным — «До встречи, обговорим детали позже»…

Не дождавшись от меня прощальных слов, он как-то боком выскальзывает за дверь — очевидно, опасается, что я опять накинусь на него. Но я и сама понимаю, что есть планки, ниже которых опускаться нельзя, и даю себе слово помнить об этом.

Дверь, как и раньше, осторожно закрывается — он не забывает об этом никогда… И тут я впервые отчетливо понимаю, что случилось непоправимое — он ушел, и, скорее всего, навсегда…

* * *

Бессонница не проходит и начисто изматывает меня, сигареты не спасают, пью я больше обычного. Чувствую себя на пределе. Мне больше не хочется выяснять отношений, но все же небезынтересно понять — неужели ради сомнительного удовольствия ютиться со своими чемоданами в тесноте у Шарля можно было наплевать на взаимные обязательства, на ребенка, уютный дом, нашу общую историю и память, на секс, наконец? Какая-никакая, но это была отлаженная жизнь, теперь же начиналось что-то неизвестное…

Понимаю, что продолжаю толочь воду в ступе, пытаясь заниматься бесконечными анализами… Может быть, позже и научусь следовать материнским советам — смотреть на все мешающее сквозь стеклянную перегородку, но пока ничего не могу с собой поделать и продолжаю эти внутренние монологи…

Хоть решающие слова уже и сказаны, но как же это трудно — рвать в самом деле. Знаменитые парадоксы женской логики — в действии…

Вроде, начинали с ним одинаково, а заканчиваем — по-разному: он — решительно и бесповоротно, а я, хоть и понимаю неизбежность разрыва, раздираю себя на части, задавая себе этот вечный вопрос — а могло бы у нас с ним все сложиться по-другому?

Я ведь так же, как и он, училась постигать на собственной шкуре бесконечные метаморфозы бытия… Не знаю, как он, но я постепенно поняла, что чересполосица в семейных отношениях — неизбежна, а нежно-розовая, восторженно-романтическая прелюдия к ним — недолговечна… Она — лишь нежная памятная ниточка, которая связывает супругов с более глубокими чувствами и существенными обязательствами. В этих последующих взаимоотношениях так много всего замешано — нежности, дружбы, доверия, теплоты, и во всем этом многообразии столько разных оттенков, неповторимых в каждый отдельный день! И я уверена, при желании обеих сторон сохранить брак наскучить это не может.

А у нас с мужем взаимного стремления не случилось… Я нафантазировала себе любовь, думая, что дождалась любви ответной…

Но, хотя у меня тоже были свои ожидания, которые не оправдались, обиды и разочарования, особенно в этот темно-серый период, которые не слишком обнадеживали на изменения к лучшему, я все же старалась преодолеть свою неудовлетворенность и терпела, спускала ему многое, чтобы только не стало хуже. У нас никогда не было идеальной гармонии, даже в самом начале, наши вкусы, интересы и привычки порой расходились, но я не считала и не считаю до сих пор, что в брак должны вступать только однояйцевые близнецы и что разность характеров — причина для распада отношений.

Я не считаю, что брак способен полностью убить чувства. Многие заблуждаются, полагая, что если больше нет начального восторга, то все закончилось… Собственные печальные изыскания убедили меня в том, что оглядываться назад и сравнивать — не стоит; необходимо постараться воспринимать реальность такой, какая она есть, сейчас, а для этого важно сохранить барометр души, способный регистрировать все ее отклонения… Но и это еще не все — обеим сторонам нужно научиться умению не просто фиксировать меняющиеся фазы, но и вовремя перестраиваться в соответствии с ними — попросту говоря, стоит учиться ценить то, что осталось, и постоянно пытаться обновить, улучшить приевшиеся отношения… и делать это нужно до конца… Это, конечно, не слишком вдохновляющий рецепт, но ведь других-то возможностей нет… Я, по крайней мере, делала это постоянно, но не нашла понимания с его стороны…

Мы виноваты оба — слишком закопались в своем мирке, увязли в своих семейных ссорах, не сумев даже толком разобраться, почему все вдруг завертелось в таком бурном темпе… Да, если пытаться «дойти до сути», поймешь, что ее-то и не было — хотя мы постоянно и ссорились вплоть до его ухода, неразрешимыми проблемами наш брак не был отягощен, а происходило все по инерции, замешанной на необъяснимом взаимном раздражении…