— Без проблем, — сказала Бланка, — у отеля есть своя яхта.

— Она называется «Парадис-З», — уточнила я.

— Замечательно! И ещё подъём в горы. И полёт на воздушном шаре. Счёт отправьте моему секретарю, цена роли не играет.

Это был самый большой заказ за всё время нашей игры в турбюро, никогда дела фирмы «Блиц-тур» не шли так хорошо. Бланка тоже осталась довольна. Когда мы подготовили все бумаги для директора Ковача, уже стемнело и пора было ужинать.

— Вы всё ещё сердитесь на Юлле? — спросила я.

— Да, — вздохнул папа. — Но это пройдёт. Всё проходит. Пусть посидит у себя в комнате и подумает о своих проступках. Данте помог ему снять гипс.

Когда мама вернулась, она была уже не такая сердитая. Но более решительная. Первым делом она зашла к Юлле.

— Нам надо сесть всем вместе: ты, я и папа — и записать несколько правил, которые ты будешь исполнять! — сказала она.

Потом она пошла к Данте:

— Я знаю, что ты влюблён в Софию. Нам всем она тоже нравится. Но ты останешься жить здесь и будешь ужинать с нами чаще, чем прежде.

А потом она остановилась на пороге нашей комнаты:

— Астрид, я понимаю, что тебе трудно ходить на продлёнку. Нас с папой это тоже волнует. Я спрошу, не может ли дедушка сидеть с тобой и Бланкой — для начала хотя бы один день в неделю. Ещё мы постараемся перевести тебя тренироваться в группу Бланки, но не сразу, так что тебе придётся потерпеть.

Никто не посмел ей перечить.

Когда мама пришла укладывать нас спать, она уже выглядела как обычно.

— А ты простишь Юлле? — спросила Бланка.

— Уже простила. Он же мой сын.

— А почему ты сказала, что наша семья распадается? — спросила я.

— Она не распадётся, — сказала мама. — Мы с папой этого не допустим. А теперь спи.

Мама встала и тут заметила тканевый мешок, который я давным-давно засунула за кровать.

— А это что?

— Это мой старый спортивный мешок. Ещё с подготовительного класса. Я им больше не пользуюсь.

— Тогда почему он лежит здесь?

— Типичная Астрид, — фыркнула Бланка.

Мама достала мешок, сунула туда руку, вынула пластмассовую коробку и открыла её.

— Что это такое? Какой-то гадкий зелёный порошок.

— Похоже на яд, — сказала Бланка.

Я заглянула в коробку. Там и правда было что-то зелёное.

— В этой коробке я носила бутерброды, — вспомнила я.

— Господи, Астрид! Это что, твой бутерброд с паштетом? Неужели он пролежал тут два года?!

— Может быть, — прошептала я.

— Фу, какая гадость! — закричала Бланка.

А мама вдруг рассмеялась. Она сидела на краешке кровати и смеялась до слёз. Мы с Бланкой тоже не выдержали, так что под конец уже смеялись втроём и никак не могли остановиться.

Папа просунул голову в дверь:

— Почему вы не спите? Уже десять часов! Что стряслось? Вы что, с ума посходили?

— Да! — проговорила мама между приступами смеха. — Данте прав, это настоящий сумасшедший дом!

Глава 12

— Ты что, не идёшь сегодня на продлёнку? — спросила Марьям, когда мы стояли на школьном дворе.

— Нет! — сказала я радостно. — Меня дедушка заберёт.

— А хочешь, приходи ко мне с ночёвкой в субботу? Тебя ждёт сюрприз!

— Конечно! — сразу согласилась я. — Здорово!

Дедушку я заметила издалека. Ни у кого нет такого величественного дедушки! Он почти два метра ростом, волосы серебристые, а ещё он часто откашливается. Дедушка взял меня за руку, и мы пошли домой. Мы с Бланкой ели булочки с кремом, а дедушка читал нам «Гарри Поттера». В доме царили тишина и покой, и я не заметила, как заснула.

В субботу я сложила в сумку пижаму и зубную щётку и отправилась через луг к Марьям. Данте был у Софии. Юлле всё ещё сидел наказанный дома, но он выпросил разрешение сходить в кино со своей новой подружкой — той, у которой накладные ресницы. Бланка гостила у Натали, а мама с папой собирались в гости, так что я спокойно могла остаться у Марьям на ночь.

Я первый раз у неё ночевала. А она у нас оставалась часто, и мы смотрели фильмы на DVD, потому что Netflix у нас нет. Но Марьям все фильмы уже видела, и мне было досадно.

— Привет! — сказала Марьям, когда я пришла. — Сейчас ты увидишь Гудиса!

— Гудиса? — удивилась я.

И тут в комнату вбежал маленький щеночек. Вот это сюрприз!

— Тебе что, подарили щенка? — спросила я с завистью и погладила его.

— Правда он милый? — сказала Марьям. — Это золотистый ретривер.

Да, щенок и правда был милый. Мы немного поиграли с ним в саду.

— Пошли попробуем помаду и лак для ногтей. Хала купила новые, — предложила потом Марьям.

Сестра Марьям — ровесница нашего Данте. Когда её нет дома, мы часто сидим у неё в комнате и берём её косметику.

— Вот этот тебе подойдёт, — сказала Марьям и накрасила мне ногти синим лаком.

— А этот — тебе.

И я накрасила ногти Марьям зелёным.

Потом она капнула пару капель воды в пузырьки с лаком, чтобы было незаметно, что мы их брали. А затем мы накрасили губы помадой светло-абрикосового цвета.

Хала красит губы, придавая им особую форму. Мы старались всё делать аккуратно, чтобы она не заметила, что мы брали её помаду, а у неё глаз зоркий.

— Теперь пойдём играть в мою комнату, — позвала Марьям.

Её комната вся выкрашена в розовый цвет. С одной стороны, мне это нравится, а с другой — не очень. Мама считает, что Марьям избалованная, раз у неё есть своя комната, свой собственный мобильник, телевизор, игровая приставка и диван-кровать и она получает всё, что захочет, стоит ей только намекнуть.

На письменном столе у Марьям стоит подставка для украшений в виде кукольной головы, мы часто накладываем ей макияж.

У Марьям почти нет книг, зато много дорогой одежды с блёстками и всякими надписями. Мне такую мама никогда не купит, она считает, что дети не должны носить дорогую одежду. Мама почти ничего мне не покупает, потому что я не люблю всё новое, мне кажется, что новые вещи не так сидят и вообще какие-то неудобные. Я в основном донашиваю одежду за Бланкой и моими двоюродными сёстрами. Так даже лучше: она уже мягкая и потёртая после тысячи стирок и к тому же на два размера больше. Мама срезает катышки, так что выглядит всё почти как новое.

Конечно, немного блёсток и мне бы