(Перевод И. Крачковского)

Мухаммед впредь относился к слепцу с большим уважением и всякий раз, увидев его, говорил: «Приветствую того, по чьей милости Аллах сделал мне внушение!»

Толпы паломников, в определенное время приходившие поклоняться Каабе, уже начали собираться, и противники Мухаммеда стали советоваться, как они будут отвечать на бесчисленные расспросы прибывших о новоявленном пророке, молва о котором уже успела распространиться.

«Скажем, что он ясновидец», — говорил один.

«Нет, — тут же возражал ему другой. — У него не такая грубая и резкая манера говорить, как у ясновидцев, и он не произносит фраз в определенном ритме, как те».

«Тогда, может, скажем, что он дурак?»

«Не годится — его внешний вид изобличит нашу ложь».

«А если сказать, что он — поэт, действующий под влиянием злого джинна?»

«Он не пользуется языком поэзии».

«Нам надо назвать его волшебником!»

«Но он не сделал ничего сверхъестественного. Он не пытался демонстрировать ни чудес, ни магических действий».

«Это точно, он искусник в выборе подходящих слов и вкрадчивых речей».

«Но надо же нам дать какие-то объяснения. Мы ведь можем просто сказать, что он новый волшебник, одержимый неизвестными чарами, при помощи которых он вносит разлад в семьи, разлучает брата с братом, сына с отцом и жену с мужем».

И противники договорились вызвать против учения недовольство, пожелав выдать его за заблуждение небольшой кучки людей, находившейся под покровительством Абу Талиба. Они устраивали засады на всех дорогах, ведших в Мекку, и затевали беседы с паломниками, шедшими к Каабе, втирались в доверие к ним, предостерегая, чтобы они остерегались отца Касима, которого расписывали в качестве опасного колдуна, способного причинить людям непоправимый вред. Действуя так, они сумели кое-кого напугать, но, к полному их недоумению, у большинства любопытство разожглось еще сильнее. В результате, когда благочестивые паломники возвратились к своим родным очагам, с ними вместе по самым отдаленным уголкам полуострова разнеслась чудесная весть о новом пророке Мухаммеде, волшебнике, которого никто не понимает. Новое учение стало предметом для всевозможных пересудов и любопытных расспросов повсюду, проникнув в такие местности, куда собственными усилиями неутомимого Мухаммеда новость не дошла бы и за многие годы.

Еще больше повысился интерес после того, как Абу Талиб напечатал в стихах жалобу на Курайшитов, которые в своей ненависти к одному из своих сыновей забыли о правах славного дома Хасима. Он превознес добродетели Мухаммеда, назвал его другом вдов и сирот, и сказал:

«Вы лжете, когда говорите, будто мы позволим пролить кровь Мухаммеда, не приведя в действие наших стрел и копий, в чем я клянусь священной Каабой! Когда вы говорите, что мы покинем его, не покрыв землю своими мертвыми телами, да, и телами наших жен и детей!»

Когда тревожная весть о том, что братоубийственная война неизбежна, достигла Медины, тогда именовавшейся Ясрибом, в Мекку были посланы мудрые советы о том, как сохранить мир.

«Бойтесь раздора, — призывал пишущий, — выплеснувшегося из сосуда, вода которого горька и вредна! Помните об ужасах прошлой войны; тот, кто пишет эти строки, слишком хорошо знает о тех ужасных событиях. Знание — это плод опыта».

«Почтенный человек усвоил определенные верования. И только одному Аллаху принадлежит право судить совесть».

«Продолжай проповедовать истинную религию — наши глаза устремлены на тебя».

«Поклоняйтесь Аллаху и очищайте себя верой в краеугольный камень, на котором покоятся окрестные горы».

«Разве Аллах не дал тебе залог своего великого могущества в тот день, когда Абраха был отброшен от самых твоих ворот без твоей помощи?»

Советы возымели действие, не обуздав, однако, наиболее злобных Курайшитов, которые давали выход чувствам, встречая пророка на улицах. Ему навстречу нередко неслись оскорбления и проклятья, не говоря о постоянных угрозах расправиться с ним. Эти жестокие нападки и мелочные проявления злобы привели к ответной реакции, когда появился противник — самый решительный из всех, кто угрожал Мухаммеду. Возвратившись однажды с охоты, Хамза, дядя пророка, услышал о новом оскорблении в тот момент, когда он отправился к Каабе, и к всеобщему изумлению провозгласил себя сторонником пророка. Направившись в самую середину беснующейся группы, он воскликнул: «Посторонитесь! Я принадлежу новой религии. Попробуйте ответить мне на это, если посмеете!» — одновременно он нанес сильный удар луком, который он не успел отложить в сторону. Никто не ответил ему на удар. Хамза, впоследствии известный как «Лев Аллаха», оставался самым гордым и энергичным из сторонников Мухаммеда, и тогда напуганные Курайшиты начали оказывать пророку больший внешний почет.

В качестве следующей своей попытки они принялись искушать посланника Аллаха. Несколько старейшин пришли к Мухаммеду, один из них сел рядом и начал в таких словах проверять крепость его веры: «Сын моего друга, хотя ты человек достойного происхождения, ты внес сумятицу в мир, ты разделил семьи, ты приписал нашим предкам и нашим мудрецам ошибки и грехи, но мы хотим отнестись к тебе разумно и справедливо. Выслушай наши предложения и поразмысли — может быть, тебе стоит принять одно из них».

«Продолжай, — отвечал Мухаммед, — я тебя слушаю».

«Сын моего друга, — заговорил другой. — Будь твоей целью достичь таким странным образом богатства, мы бы собрали для тебя такое богатство, что ты сделался бы самым богатым человеком в доме отца нашего Курайша; если тебе нужны почести и ты возжелал стать нашим господином, мы не будет ничего замышлять без твоего совета; если же это зловредный джинн действует на тебя, то мы приведем к тебе самых искусных врачей и не поскупимся на золото, чтобы оплачивать лечение, пока они не исцелят тебя».

«Это всё?» — осведомился пророк.

«Да».

«Что ж, тогда послушайте меня!

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!

Ниспослание Милостивого, Милосердного. Книга, стихи которой разъяснены в виде арабского Корана для людей, которые знают, — вестником и увещателем. Но большинство их отвернулось, и они не слушают! И говорят они: «Сердца наши в покровах от того, к чему ты призываешь, и в ушах наших глухота, и между мной и тобой завеса. Делай же, и мы ведь делаем!» Скажи: «Ведь я человек, такой, как вы; мне было возвещено, что бог ваш — Бог единый. Устремляйтесь же к Нему прямо и просите у Него прощения; и горе многобожникам, которые не дают очистительной подати и не веруют в будущую жизнь»