Предложение Анатолия Ивановича заслуживало внимания. Но посылать его на одном бронетранспортере больше смахивало на авантюру, чем на оправданный риск. Возникла идея создать бронегруппу в составе трех танков, двух наших бронетранспортеров и на максимальной скорости при поддержке огня артиллерии проскочить через ущелье. Такое решение в определенной степени оправдывалось и поведением мятежников. Уж очень пассивно они себя вели, да и огневое сопротивление с их стороны было незначительным. Кроме того, я располагал показаниями пленных, что основные усилия мятежников на этом направлении сосредоточены на удержании третьего ущелья. Конечно, эти показания нельзя было принимать за «чистую монету», но какая-то доля правды в них была. Все это вместе взятое позволяло мне сделать вывод, что ущелье обороняется незначительными силами. К сожалению, убедить в этом афганских командиров мне не удалось и я решил рискнуть. На всякий случай я приказал Николаю Федоровичу Алещенко подготовить артиллерийский огонь, что бы прикрыть нас если это потребуется.

В ходе прорыва мятежники обстреливали нас ружейно-пулеметным огнем, на что мы отвечали огнем орудий и пулеметов, установленных на танках и бронетранспортерах. Из пулемета нашего бронетранспортера огонь вел Владимир Яковлевич Доценко. Специалист высокого класса, спокойный, уравновешенный с украинским юмором офицер. Вел он себя очень уверенно и спокойно, что свидетельствовало о мужестве этого человека.

Выйдя на противоположную сторону ущелья, я связался по радио с командиром дивизии и попросил его прибыть ко мне. Точку своего местонахождения указал на карте. Он не поверил, что я нахожусь по другую сторону ущелья. Что бы убедить его в достоверности информации я обозначил свое местонахождение ракетой.

Через некоторое время части дивизии и воздушно-десантный полк преодолели это злополучное ущелье, не встретив серьезного сопротивления.

Описанием этого эпизода я лишний раз хотел подчеркнуть значение морального фактора и психологической устойчивости человека в бою.

Подполковник А. И. Богородицкий проявил себя умным, думающим командиром с высоким чувством долга. По возвращении в Кабул я возбудил ходатайство о его награждении. К сожалению, я больше с ним не встречался, но следил за реализацией моего ходатайства. Уже после отъезда из Афганистана меня информировали, что он награжден орденом «Красного Знамени».

Дивизия подошла к третьему ущелью протяженностью 7 км. От г. Ургун ее отделяло расстояние в 15 км. Еще до начала боевых действий советник при командире пехотного полка, который находился в блокаде, прилетал в г. Кабул, где мы с ним подробно разобрали возможный вариант действий по овладению третьим ущельем. Смысл этих действий заключался в одновременном ударе по ущелью с двух сторон силами 14 пехотной дивизии и заблокированного полка. С выходом 14 пехотной дивизии к ущелью я связался с ним по радио и уточнил время начала и направление совместных действий.

Прорыв через ущелье я рекомендовал командиру дивизии осуществить способом отличным от предыдущего. Он предусматривал преодоление сопротивления мятежников на боевой технике, без спешивания, по дну ущелья при поддержке артиллерии и двух боевых вертолетов. Такими действиями мы несколько уклонялись от принципов ведения боя в горной местности, так как первоначально не овладевали прилегающими высотами. Наш расчет был на плотный огонь, наличие в колонне бронеобъектов, высокую скорость движения и ограниченность противотанковых средств у мятежников.

Колонна дивизии была построена в следующем порядке — впереди двигались танки, за ними подразделения на бронетранспортерах, далее подразделения на автомашинах и замыкала колонну пехотная рота на бронетранспортерах со взводом танков.

Колонна должна была двигаться с максимально возможной скоростью, а личный состав вести огонь из бортового и личного оружия по скатам высот прилегающих к ущелью.

Такой вариант боевых действий по овладению ущельем в данной конкретной обстановке оказался успешным и закончился разгромом противника чему способствовали и активные действия полка из г. Ургун на встречу 14 пехотной дивизии. На преодоление этого ущелья было затрачено не многим более часа.

К исходу второго дня боевых действий гарнизон города Ургун в составе пехотного полка был деблокирован и дороги, связывающие город с провинциальными центрами Гардез и Газни, были освобождены для движения автотранспорта.

В течение последующих нескольких дней велись бои с разрозненными отрядами оппозиции вокруг г. Ургун, в которых уже принимал участие и деблокированный полк.

В город Ургун начали поступать продовольственные и хозяйственные товары для населения, которое начало возвращаться из Пакистана.

Успешные боевые действия 12 и 14 пехотных дивизий в провинциях Пактия и Пактика в сентябре 1979 года оказали значительное влияние не только на части и соединения, которые участвовали в этих боях, но и на все Вооруженные Силы. Они вселяли уверенность личного состава в свои силы, в возможность вести успешную борьбу с вооруженной оппозицией.

Руководством Министерства обороны придавалось исключительно важное значение результатам этих боев, подтверждением чему был прием, устроенный начальником Генерального штаба в честь нашей делегации. На нем присутствовал и советский посол. В своем выступлении начальник Генерального штаба поблагодарил И. Г. Павловского, всю нашу делегацию, произнес здравницу в честь меня и офицеров, работавших со мной и шутя объявил, что присваивает мне наименование «Зурматский» и «Ургунский».

Что бы этот, хотя и небольшой, опыт стал достоянием всей Афганской армии я со своей группой в течение нескольких дней обобщил его. Затем он был переведен на язык пушту и разослан в войска.

Казалось бы, что на этом наша миссия закончилась и мы можем возвращаться в Москву. Но разрешения от туда пока не поступало, не было и указаний чем заниматься дальше.

4

В порядке проявления частной инициативы я решил со своей группой ознакомиться с работой управления боевой подготовки Генерального штаба. В Афганской армии приближалось начало учебного года и поэтому мне было интересно ознакомиться с содержанием документов, которые регламентировали организацию учебного процесса. Такое решение оказалось весьма своевременным и необходимым.

После ознакомления с программами обучения оказалось, что они являются копией программ Советской армии и как ни странно, большинство занятий предусматривают проводить на равнинной местности, которую в условиях Афганистана найти очень трудно.

Программы требовали коренной переработки с учетом условий местности и уровня общеобразовательной подготовки личного состава.

Естественно, что переработка программ повлекла за собой переработку соответствующих руководств, наставлений, курсов и т. п.

Закончив эту работу, я порекомендовал начальнику управления боевой подготовки направить своих офицеров во все дивизии, где и ознакомить командиров с теми изменениями, которые внесены в планирующие документы. Вместе с ними выехали и мы.