Кроме того, в недалеком прошлом афганские войска, наступая вдоль северного маршрута, потерпели жестокое поражение, что позволяло мятежникам рассчитывать на то, что вряд ли здесь захотят испытывать судьбу еще раз.

Но эти умозаключения нужно было подкрепить практическими действиями, что бы убедить мятежников в необходимости укрепления именно южного маршрута.

С этой целью на заслушивание доклада о плане боевых действий была привлечена широкая аудитория офицеров Генерального штаба, среди которых не исключалось наличие агентуры мятежников. При этом усиленно подчеркивалось преимущества южного маршрута над северным. Задачи войскам были поставлены так — «быть в готовности к наступлению вдоль Южного маршрута».

Командиру полка, блокированного в г. Ургун, было приказано в течение ближайших одного-двух дней имитировать 2–3 попытки прорыва кольца окружения. Такие действия должны насторожить мятежников и не позволить им ослабить свои силы на этом участке.

Предусматривалось накануне начала операции выслать по южному маршруту усиленный разведывательный батальон 14 пд, действия которого подтверждали бы выбор именно этого направления для наступления.

Накануне начала боевых действий я порекомендовал командиру дивизии выслать в направлении предстоящих действий сильный разведотряд в составе отдельного разведывательного батальона. К этому времени уже все офицеры знали, что наступление будет вестись вдоль южного маршрута. После постановки задачи я беседовал с командиром батальона и очень просил его действовать решительно, смело и своевременно докладывать командиру дивизии. Подчеркнул, что от его действий будет зависеть успех всей операции.

Я был уверен, что никакого донесения от разведки мы не получим, так как разведчики этому обучены не были и в предшествующих боевых действиях от них донесений не поступало. Так было и на этот раз, но нам нужно было обозначить свою заинтересованность и активность в южном направлении.

Вечером ко мне подошел радист и доложил, что на связь вышел советник из гарнизона г. Ургун, который хочет со мной говорить. Сразу возникла мысль — что-то случилось.

Если командира вызывают к аппарату в неустановленное время, значит возникли определенные обстоятельства, которые требуют вмешательства старшего начальника.

В ходе боя неурочные вызовы — дело обычное, хотя и они каждый раз заставляют сжиматься сердце, так как в своем большинстве они кроме неприятностей ничего не несут, но бывают и исключения. Вот и сейчас советник доложил, что мятежники начали перебрасывать часть своих отрядов с третьего ущелья на северном маршруте в южном направлении. Я поблагодарил его и напомнил, что порядок его действий пока остается без изменений. Сообщение было обнадеживающим, но оно совершенно не давало оснований рассчитывать на легкий успех. Об этом известии я сообщил только офицерам нашей группы.

В назначенный день 14 пехотная дивизия начала выдвижение к району, который контролировался вооруженными отрядами оппозиции. Его граница находилась на удалении 25–30 км от г. Шеран и вела туда только одна дорога. У населенного пункта Султани эта дорога раздваивалась, образуя северный и южный маршруты.

При подходе к этой развилке дорог я остановил командира дивизии и уточнил ему задачу — дальнейшее наступление вести вдоль северного, а не южного маршрута. Необходимость такого изменения ему была объяснена.

После некоторой растерянности и даже замешательства он уточнил задачи командирам полков и наступление продолжалось уже в новом направлении, где предстояло преодолеть три ущелья.

Противник не оказывал серьезного сопротивления. Происходили небольшие стычки с группами прикрытия. Полки наступали вдоль скатов высот, прилегающих к ущелью. Первое из трех ущелий на пути в г. Ургун было преодолено сравнительно легко.

Захваченные пленные показали, что накануне часть сил мятежников была переброшена для обороны южного направления, а остальные обороняют второе и, особенно, третье ущелье перед г. Ургун. Эти показания вселили уверенность в то, что наши расчеты оказались правильными.

Ко второму ущелью полки вышли к исходу дня и остановились. Попытка захватить ущелье с ходу не увенчалась успехом, но не из-за серьезного сопротивления противника. Командиры полков доложили о большой усталости личного состава и невозможности дальнейшего наступления сегодня.

Командир дивизии принял решение организовать охрану, предоставить личному составу отдых, а с утра продолжить наступление. Конечно, личный состав нуждался в отдыхе, он прошел пешком по горной местности около 20 км. Однако остановку для отдыха было бы целесообразно сделать по ту сторону ущелья, после овладения им. Остановка действий перед ущельем предоставляла мятежникам время для переброски сюда некоторых сил и укрепления обороны. Эти доводы я высказал командиру дивизии. Он согласился с ними, но в оправдание принятого им решения сказал, что он уже не сможет поднять полки для продолжения наступления сегодня в связи с большой усталостью личного состава.

Утром следующего дня в назначенное время полки не пошли вперед. Командиры докладывали об упорном сопротивлении мятежников. Я усомнился в объективности этих докладов и, взяв с собой полковников Доценко, Котляра и Дукова пошел в боевые порядки пехотных полков.

Нам удалось поднять залегшую цепь и продвинуть ее вперед на 400–500 м после чего она снова залегла, хотя огонь со стороны мятежников был очень редким.

Обдумывая сложившуюся ситуацию, я вспомнил рассказ нашего советника о том, что в мае 1979 года в одном из ущелий был разгромлен мятежниками пехотный батальон 15 механизированного полка 14 пехотной дивизии на пути в г. Ургун. Батальон понес тяжелые потери, частично был пленен, и бросив всю боевую технику, рассеян. И вот сейчас полки подошли именно к тому ущелью где произошла майская катастрофа. Солдаты и офицеры 58 пехотного полка 14 пехотной дивизии знали об этом бое и откровенно боялись, что бы их не постигла та же участь. Тем более, что первый же танк при входе в ущелье подорвался на мине.

Ни один из полков не хотел идти вперед, ссылаясь на сильный огонь, хотя его не было. Нужно было что-то предпринять. Я пришел на командный пункт 26 парашютно-десантного полка. Мне удалось убедить его командира начать наступление. После короткого огневого налета пехота пошла вперед. Однако, убедившись, что 58 пехотный полк, действовавший на противоположной стороне ущелья, не продвигается, снова залегла. Нужно было убедить личный состав в возможности успешного выполнения поставленной задачи.

Ко мне подошел военный советник при командире 26 воздушно-десантного полка подполковник Богородицкий Анатолий Иванович, который сказал:

— Товарищ генерал, разрешите мне попробовать прорваться через ущелье на своем бронетранспортере.

— Предположим Вы прорветесь, а что дальше? — спросил я.

— Если я прорвусь, то солдаты увидят, что противник не так силен как им кажется. Если я прорвался на одном бронетранспортере, то двумя полками они, безусловно пройдут.