– Неплохая идея, – одобрила я, – раздобыть документы на имя какой-нибудь Наташи Кротовой не составит большого труда. Но есть небольшое осложнение. Лена, в публичном доме много девушек?

– Не знаю, – прошептала воскресшая.

– Пять, десять? – настаивала я.

– Больше, но сколько – не помню, – пролепетала Лена.

– И в подпольной лаборатории немало людей? – не успокаивалась я.

– Да, там и мужчины работают, – слегка оживилась Кротова.

– Вы не хотите их спасти? – поддержал меня Гри.

– Как? – испугалась Лена. – Поехать назад? Ни за что! Нет. Не хочу ни о ком думать!

Димон крякнул, а Карц элегически произнесла:

– Чем больше узнаю людей, тем больше люблю кошек.

Эстер поднялась.

– Хватит. Мы не разрешим мучить Лену допросами. Ей необходимы тишина, покой, хорошее питание, крепкий сон. Я очень благодарна вам за помощь, но остальные проблемы мы решим с Тимом сами. Перед уходом хочу напомнить, что вы обязаны тщательно хранить служебную тайну.

Я кивнула.

– Законное требование. Но есть один нюансик, о котором мы все начисто забыли в процессе увлекательной беседы. Кто погиб в ущелье? Кого ошибочно опознал в морге Тимофей? На чьей могиле сейчас льет слезы ангел из белого итальянского мрамора? Вероятно, у той женщины остались родители, муж, дети, они должны знать, что случилось с их дочерью, женой и матерью.

Тим снова схватился за «Викарил», а Эстер ахнула:

– О боже! Я о ней не подумала!

Чеслав крякнул.

– Все устали. Езжайте на дачу, завтра поговорим.

Морков встал, пошатнулся и схватился за стол.

– Никогда не употреблял «Викарил», – протянул Димон, – но, похоже, он сильно подавляет двигательную функцию.

Тим попытался сделать шаг, потерпел неудачу и плюхнулся на стул.

– Кто из вас за рулем? – осведомился Гри.

– Муж, – испуганно ответила Эстер, – вообще-то у нас есть шофер, но сегодня мы не захотели пользоваться услугами чужого человека, понимаете? Придется мне сесть за руль.

Марта покосилась на окно, за которым мела декабрьская метель.

– Еще не вечер, а уже стемнело. Вы хорошо управляете автомобилем?

Ротшильд смутилась.

– Не знаю.

– То есть как? – удивился Гри.

Эстер замялась.

– Я получила права год назад, но пока ни разу не водила машину.

– Есть такой анекдот, – захихикала Марта. – У человека спрашивают: «Вы умеете играть на скрипке?» – «Не знаю, не пробовал», – отвечает тот.

– Не смешно, – обиделась Эстер, – я старательно училась, овладела теорией!

– На московских дорогах, в особенности зимой, во время снегопада, теоретические навыки не помогут, – не сдалась Карц, – необходима практика. Я рулю с четырнадцати лет, подростком гоняла по столице без прав, зато теперь ощущаю себя профессионалом, но и я порой испытываю трудности.

– Мы с Таней отвезем Тима и дам в поселок, – предложил Гри, – потом вернемся в Москву. Завтра за автомобилем Моркова к нашему офису пришлют водителя, а хозяин приедет в столицу на такси.

– Отлично, – одобрил Чеслав.

По дороге на дачу Морков порывался принять новую порцию «Викарила», но Эстер решительно отняла у него упаковку. Тим не стал спорить, положил голову жене на плечо и захрапел. Лена тоже заснула, Эстер, сидевшая между ними на заднем сиденье, молча смотрела в боковое окно. Я обернулась:

– Вы как?

– Пребываю в растерянности, – честно ответила она.

– Любая на вашем месте призадумается, – отозвался Гри.

– Тим не вернется к Лене, – решила я приободрить Эстер, – в вашей жизни ничего не изменится.

Ротшильд расстегнула пальто.

– Меня волнует не собственная судьба. Тим очень эмоционален, но без обнаженных нервов хорошим актером не станешь. Боюсь, вы не поймете всей остроты проблемы.

– Попробуйте объяснить, – предложила я, – иногда поговоришь с незнакомым человеком, и делается легче.

Эстер сняла пушистый шарф и осторожно переместила голову сладко посапывающего мужа на спинку сиденья.

– Тим обрел славу и деньги не сразу, поэтому очень боится потерять популярность. Актер – это вам не владелец фабрики. Бизнесмен наладит дело, наймет управляющего и может улетать в Майами, конвейер исправно крутится без хозяина, на счет в банке капают миллионы. А Тим ни копейки не получит, если не выйдет на съемочную площадку. Да, сейчас он в десятке самых высокооплачиваемых звезд России, но его гложет страх: вдруг ему перестанут присылать сценарии? Еще Тим отлично понимает: образ брутального мачо можно эксплуатировать лишь до тридцати пяти, ладно, сорока лет. Дедушка с автоматом кинематографу не нужен, а изменить имидж, став пенсионером, не получится. Чем зарабатывать во второй половине жизни? Разъезжать за грошовый гонорар по провинции для участия в местных фестивалях? Вести корпоративы? Но, если тебя не снимают в кино, интерес публики быстро угаснет, сбитого летчика никуда не позовут. Тимоша безумно боится необеспеченной старости. Сегодня он хватается за все предложения, у него триста пятьдесят пять съемочных дней в году, он участвует в телешоу, постоянно раздает интервью, работает на износ, и все ради того, чтобы скопить капитал. Поэтому мы не заводим детей: ребенок – это огромные расходы и большая ответственность.

– М-да, – отозвался Гри, – вам не позавидуешь.

– Почему? – удивилась Эстер. – Я совсем не чадолюбива. Кто сказал, что человек обязан размножаться? Нам хорошо и вдвоем. Но у Тима началась депрессия, бессонница, повысилась раздражительность, утомляемость, пару раз он упал в обморок в студии. А «Викарил» ему очень помогает. Не секрет, что большая часть шоу-бизнеса и артистического мира сидит на кокаине, антидепрессантах или вульгарно пьет водку. Лекарство – не самый плохой выбор.

– Тиму необходимо изменить стиль жизни, – подала я голос, – нельзя постоянно пришпоривать и бить кнутом усталую лошадь.

– Муж пока не готов притормозить, – призналась Эстер, – и я пребываю в большой тревоге. Боюсь, он будет мучиться из-за того, что не стал искать Лену. Но в чем его вина? Кротову признали мертвой. Ох, мы опять возвращаемся к тому, о чем беседовали в вашем офисе. Бедная Леночка, она столько пережила и имеет право на счастье. Очень жаль Тима, он себя сгрызет за то, что ошибся при опознании тела. Надеюсь, что я стану ему опорой. Здесь налево.

Гри послушно крутанул руль, джип поскакал по накатанной колее.

– До конца поселка, затем направо, под горку, – подсказывала Эстер, – муж Веры Кирилловны выбил самый большой и обособленно расположенный участок. Можно тормозить. Солнышко, проснись, мы добрались до дачи.