Крис цепко посмотрел ему в глаза.

– Если эти неоассасины – плод твоего воображения, то придется это сделать, – сухо сказал он и качнул лысым черепом. – Хотя, признаться, в существование фантомов из далекого прошлого может поверить лишь сумасшедший.

– Значит, я – он самый.

– Знаешь, Джордж, – переходя опять на деловой тон, пробубнил Крис, – я хочу немного охладить твой пыл и поведать теперь одну современную историю об исмаилитах, которая говорит о том, что небезызвестный тебе Ага-хан IV, став сорок девятым имамом исмаилитов, унаследовал более двух миллиардов долларов и, по нашим данным, вполне легально быстро их приумножил. Достаточно сказать, что его империи по всему миру принадлежат многие текстильные фабрики, каучуковые плантации, курорты, гостиницы и другой неплохо отлаженный бизнес. Но, что очень важно, и это уж никак не вписывается в те страсти, о которых я сейчас от тебя узнал, Ага-хан ежегодно расходует порядка ста миллионов долларов только на всякие гуманитарные программы, помогает обездоленным. И еще… Особо хочу обратить твое внимание – сохраняя верность традиционному исламу, он последовательно на протяжении всего своего правления придерживается общечеловеческих ценностей и весьма конструктивно и миролюбиво ведет диалог с христианством. Так что, дорогой мой Джордж, советую тебе с этой темой работать очень осторожно. Если, не дай бог, промахнешься, скандал обеспечен. А в ЦРУ, как ты хорошо знаешь, этого ох как не любят, особенно накануне президентских выборов.

– Ладно, Крис, хватит меня лечить. Я все очень хорошо понимаю. И знаю, на что иду. Так что ты не переживай. Поехали лучше обедать.

Профессор Осира подошел к окну и всмотрелся в закрытый двор монастыря, в котором послушники под наблюдением монахов упражнялись в искусстве стрельбы из лука – кюдо. Выделив из общей массы высокую фигуру Сарматова, Осира грустно вздохнул и прошептал:

– Бродячий старый самурай Осира больше не в силах помогать тебе, пролетный дикий гусь. Последние дни его уходят, как песок сквозь пальцы, и только то, что он не успел передать тебе все тайны, не дает измученной душе старого самурая устремиться ввысь за призывным клекотом диких гусей в таинственный и долгожданный сумрак штормовых южных морей…

Серебристый круг мишени мерцал тусклым пятном на темных бревнах монастырской стены. Посланная тетивой из оленьих сухожилий стрела вонзилась в низ круга. Виновато оглянувшись на стоящего у окна профессора Осира, Сарматов послал новую стрелу, но и та не поразила центр мишени. Вставший у него за спиной монах нахмурился и, подавая новую стрелу, назидательно произнес:

– Воина сегодня что-то отвлекает. Он не может слить воедино тело, лук, стрелу и цель. Только после того, как вся сущность «Я» воина станет единой с сущностью «Я» цели, стрела сама поразит цель…

Сарматов на несколько секунд застыл, как изваяние, потом с полузакрытыми глазами на медленном выдохе стал снова натягивать тетиву, до тех пор пока его рука не коснулась мочки уха. На исходе выдоха стрела, разрывая воздух, устремилась к цели и вонзилась точно в середину серебристого круга. Осира из окна одобрительно махнул ему рукой.

– Уважаемый Осира-сан, – обратился к профессору вошедший монах. – В полдень монахи из охраны опять заметили на склоне горы четверых людей, наблюдающих в бинокль за монастырем. Когда монахи направились к ним, то они поспешно скрылись на автомобиле.

– Как они выглядели? – с тревогой спросил Осира.

– Трое, судя по бурнусам, – арабы, а четвертый был очень похож на работавшего у нас год назад доктора Юсуфа.

– Уважаемый Цзы уверен, что наша служба внешней охраны в следующий раз сможет помешать этим негодяям войти в монастырь?

– Мы будем начеку, сенсей.

– Этого мало, уважаемый Цзы. В следующий раз при появлении этих людей немедленно сообщите комиссару Корвиллу из Королевской полиции.

– Непременно, сенсей, – склонился в поклоне монах и бесстрастно добавил: – Кстати, комиссар Корвилл с двумя европейцами находятся сейчас за воротами и просят разрешения войти в монастырь.

– Я сам встречу гостей, – отослал монаха Осира.

Когда гости вместе с Осирой вошли в кабинет, он подвел их к окну, из которого было видно, как Сарматов отрешенно продолжал пускать одну стрелу за другой в центр мишени.

– Вон тот, кто вас интересует, господа, – сказал он. – Однако пока не закончится тренировка, он не увидит и не услышит вас.

– Боже, как ему удается это? – понаблюдав за действиями Сарматова, воскликнул пораженный Крис. – Стрелы, как заговоренные, ложатся в центр мишени, стрела к стреле…

– У воина состояние сомадхи, – пояснил Осира. – Состояние сомадхи дает возможность воину полностью отключить сознание и слиться воедино с целью. Это похоже на европейское понятие вдохновения у музыкантов и художников…

– Разве может человек по своей воле отключить сознание? – проворчал Крис. – Не верю я этим восточным сказкам…

– Однако, шеф, – показал Метлоу на мишень, в центр которой вонзилась очередная стрела, – согласись, с такого расстояния не каждый охотник попадет в цель.

– Согласился, – кивнул тот и обратился к Осире: – Признайтесь, профессор, вы изнуряете пациента тренировками с утра до ночи?

– Нет, просто он на удивление быстро овладел заповедными секретами искусства дзен, на котором основывается техника кюдо, – ответил Осира.

– Но говорят, лишь японцы могут до конца овладеть премудростями дзен, – не отставал Крис.

– До конца не могут и японцы, ибо конца совершенству нет, – улыбнулся одними глазами старик. – Все дело в личности человека.

– Личность того человека, – показал Крис на Сарматова, – чем-то отличается от других?

– Прямой человек, как и прямой бамбук, встречаются редко, сэр. У моего ученика поистине феноменальная воля и мужественное сердце воина. За полтора года он проделал путь «до», равный десятилетию.

– Зачем в его положении феноменальная воля? – подал голос комиссар Корвилл. – Воля к бессмысленному блужданию в потемках?..

– Это не так, уважаемый комиссар! – сверкнул глазами из-под седых бровей Осира. – Во-первых, у меня появилась уверенность, что память скоро вернется к нему. А во-вторых, чтобы постигнуть смысл бытия, а в его положении, мистер Корвилл, это просто необходимо, я научил его растворять свое «Я» в окружающем мире. Вероятно, именно болезнь помогает ему быстро мобилизовываться и достигать глубокого состояния сатори. Даже если ему не удастся до конца победить ретроградную амнезию, природная воля воина, многократно усиленная тренировками по системе дзен, поможет ему противостоять бесчисленным сквернам и соблазнам, что подстерегают воина на его пути «до».

– Например? – заинтересовался Метлоу.

– Он легко справится с чувством голода, с физической болью и холодом, а также с воздействием на организм алкоголя и других наркотических средств… Не будет он властен лишь над совестью и своими душевными муками, ибо они от бога.