— Они взяли вас.

— Они взяли меня. — От этих простых слов словно разжался кулак, сжимавший его сердце. — Они не просто изменили мою жизнь, они спасли ее. Я еще долго видел кошмары и просыпался, задыхаясь, в холодном поту. Даже когда сознаешь, что это всего лишь сон, все равно не сразу приходишь в себя.

Сет кулаками смахнул слезы. Он больше не стыдился их.

— Я всегда спасался. Иногда они хватали меня своими лапами, но я выкручивался. Ни один из них никогда…

— Тебе повезло.

— Я все равно хотел убить их… и ее. Очень хотел.

— Я знаю.

— Я не хотел никому говорить. Я думаю, что Рэй знал, и Кэм, похоже, догадывается. Я не хотел, чтобы кто-нибудь думал, будто я… чтобы на меня смотрели и думали… — Сет не мог выразить словами жуткое чувство стыда, охватывавшее его при мысли, что кто-то понимает, что случалось или могло случиться с ним в тех темных вонючих комнатенках. — Почему вы все это рассказали мне?

Ты должен понять, что от этого не перестаешь быть мужчиной.

Этан не стал больше ничего добавлять. Теперь Сет сам должен решать — верить или не верить.

Сет смотрел на Этана и видел мужчину, высокого, сильного, гордого. С большими мозолистыми руками и спокойным взглядом. И тяжесть, лежавшая на его душе, чуть-чуть ослабла, он даже улыбнулся:

— Кажется, я понимаю. У вас губы кровят.

Этан вытер губы ладонью, улыбнулся в ответ и тут же скривился от боли.

— У тебя отличный удар правой, быстрый. Я не успел увернуться. — Он протянул руку и взъерошил волосы Сета. Мальчик не отдернулся, улыбка его не дрогнула, и Этан понял, что не зря решился на этот мучительный разговор. — Давай приберемся здесь и поедем домой.

Грейс ожидало утро, полное привычных домашних дел. Когда бы она ни легла спать накануне, приходилось рано вставать, чтобы все успеть. К четверти восьмого первая порция белья отправилась в стиральную машину, кофейник был поставлен на плиту, цветы на веранде и кухонном подоконнике политы, а Грейс все еще с трудом разлепляла веки и двигалась автоматически, часто зевая.

Когда кухонька наполнилась бодрящим ароматом свежезаваренного кофе, она вымыла стаканы и тарелки, оставленные Джулией, сидевшей вечером с Обри, закрыла и убрала в шкафчик пакет картофельных чипсов, смела с рабочего стола крошки.

Джулия Каттер не отличалась аккуратностью и любила поболтать по телефону, но она обожала Обри и была лучшей няней, какую Грейс могла бы найти.

Ровно в семь тридцать — Грейс успела выпить лишь полчашки кофе — проснулась Обри. Дождь или солнце, будний день или выходной, внутренний будильник малышки звенел ровно в семь тридцать.

Грейс могла бы не спешить к дочке и допить кофе, но она каждый день с нетерпением ждала этого момента. Когда она входила в спальню, Обри всегда уже стояла в кроватке, раскрасневшаяся от сна, со спутанными кудряшками. Грейс ясно помнила самый первый раз, когда она вошла и увидела, что Обри стоит, покачиваясь на дрожащих ножках и сияя от удовольствия и изумления.

Теперь ножки Обри окрепли, и она радостно поднимала то одну, то другую, как будто маршируя на месте.

Увидев Грейс, девочка громко рассмеялась:

— Мама, мама, привет, моя мама.

— Привет, моя малышка. — Грейс наклонилась и вдохнула изумительный детский аромат. Как же ей повезло! На всей планете не найдется ребенка более жизнерадостного, чем ее дочка. — Как поживает моя Обри?

— На ручки!

— Конечно. На горшочек?

— На горшочек, — согласилась Обри и захихикала.

Приучение к горшку продвигается успешно, решила Грейс, по дороге в ванную проверяя ночной подгузник Обри. Конечно, еще случаются промахи.

Сегодня подгузник был сухим, и Грейс радовалась успехам дочки, как могут радоваться только любящие и заботливые родители. Когда зубки были вычищены и волосики причесаны, наступила очередь завтрака.

Обри энергично затрясла головкой и закрыла ладошками миску, когда Грейс попыталась залить кукурузные хлопья молоком.

— Нет, мама, нет. Чашка.

— Хорошо, молоко в чашке. — Грейс наполнила чашку и поставила ее на поднос высокого стульчика рядом с миской. — Ешь, малышка.

У нас сегодня много дел.

— Какие?

Нам надо закончить стирку, потом мы обещали миссис Уэст вымыть ее окна. — Грейс прикинула, что это займет три часа. — Потом мы поедем в супермаркет.

Обри просияла от радости.

— Мисс Люси.

— Да, ты увидишь мисс Люси. — Обри обожала кассиршу Люси Уилсон, всегда приветливо встречавшую ее и угощавшую леденцами. — Потом мы завезем домой продукты и поедем к Куинам.

— Сет! — воскликнула Обри.

— Ну, я не знаю наверняка, будет ли он сегодня дома. — Грейс вытерла салфеткой молоко, стекавшее по подбородку дочки. — Может, он ловит крабов с Этаном или играет с друзьями.

— Сет, — упрямо повторила Обри и недовольно надула губки.

— Посмотрим.

— Этан.

— Может быть.

— Собачки.

— Глупыша ты обязательно увидишь. Грейс поцеловала Обри в макушку и налила себе вторую чашку кофе.

В восемь тридцать, вооруженная пачкой старых газет и бутылкой с аэрозольной смесью уксуса и нашатыря, Грейс занялась окнами миссис Уэст. Обри сидела на траве, листая книжку с картинками. Когда книжка надоела и Обри переключилась на кубики, Грейс закончила наводить блеск на наружные стекла фасада. Пока все шло так, как было намечено, и Грейс не выбилась бы из графика, если бы миссис Уэст не выплыла из коттеджа с охлажденным чаем в высоких стаканах для себя и Грейс и в пластмассовой чашке, расписанной утками, — для Обри.

И чаепитие заняло бы немного времени, но миссис Уэст явно хотелось поболтать.

— Грейс, просто не знаю, как благодарить тебя.

— Я счастлива помочь вам, миссис Уэст.

— Я уже не та, что прежде. Многое не могу делать из-за проклятого артрита, а я так люблю чистые окна. — Старушка улыбнулась, и морщины, покрывавшие ее лицо, стали еще глубже. — А у тебя они просто сияют. Моя внучка Лайла обещала помыть их, но, правду сказать, она такая легкомысленная. Не успеет начать одно, как тут же отвлекается на другое. Ума не приложу, что с ней случилось.

Грейс рассмеялась, оттирая очередное окно.

— Ей только пятнадцать. Она думает о мальчиках, нарядах и танцах.

Миссис Уэст так энергично замотала головой, что затрясся второй подбородок.

— Не понимаю. Я в ее возрасте могла в мгновение ока разделать краба. Зарабатывала себе на жизнь и, когда работала, думала о том, что делаю. И, только потом я думала о мальчиках.