– Хорошо, – нервно сглотнул Воронин.

– Прошу, – сделал приглашающий жест Гофман, с досадой посмотрев на сообщника.

Спустившись, они начали занимать места все в том же видавшем виды открытом автомобиле, когда-то носившем гордое имя ландо. Немец устроился за рулем, директора Цыбинский запихнул на второй ряд, собираясь усесться рядом.

– Пантелей Митрофанович, – как обычно некстати возникла рядом с ними Фимка. – Вы разве уезжаете?

– Да, – нехотя буркнул тот. – Срочное дело!

– Как же так, – растерялась девушка. – Вы уезжаете, а Вахрамеева с самого утра не видно…

– Погодите-ка, барышня, – обернулся к ней насторожившийся Гофман. – Вы хотите сказать, что утром он еще был?

– Конечно! Он, вправду сказать, вчера весь избитый пришел, так что на ногах еле стоял, но ночевал, как и положено, в дортуаре!

– Вот дура!.. – прикрыв глаза, простонал Воронин.

– Ой, а что это у вас? – заметила револьвер Цыбинского Фимка. – Что здесь происходит?

– Ничего такого, милая пани, – осклабился поляк, после чего резко ударил девушку по голове.

– Какого черта ты творишь?! – не выдержал немец.

– Ты хочешь, чтобы она подняла тревогу? – огрызнулся сообщник, успевший подхватить несчастную Ефимию, прежде чем та упала, укладывая ее на заднее сиденье, рядом с обмершим от страха директором.

– Черт с ней, – вздохнул главарь. – Только прикрой чем-нибудь, пока никто ничего не видел.

– Отъедем подальше и избавимся от тела. – Пьяно махнул рукой Цыбинский.

– Но, позвольте, вы не смеете… – жалко проблеял Воронин и затравленно умолк, встретив равнодушно-мертвый взгляд блеклых глаз поляка. Собрав остатки воли в кулак, Пантелей Митрофанович все же смог выдавить из себя: – Если вы погубите девочку, на мою помощь можете не рассчитывать.

Гофман обернулся к пленнику и успокаивающе произнес:

– Не беспокойтесь, мы просто высадим ее по пути, чтобы она не могла нам помешать…

Нельзя сказать, чтобы такое объяснение немца умиротворяюще подействовало на чиновника, но на большее его уже не хватило. Он прикрыл глаза и без сил откинулся на спинку.

На сей раз несносный механизм завелся мгновенно, и через минуту они выехали с территории приюта, обдав на прощание дворника клубами сиреневого дыма.

– Чтоб вам, вашу мать! – сплюнул от досады старый матрос, раскашлявшись от запаха газолина.

В прошлой жизни Марту довелось дважды побывать по делам в Южной Корее, и теперь он тщетно пытался найти в окружавшем его ландшафте хоть что-то знакомое. Увы, нынешний Чемульпо ничем не напоминал будущий пригород Большого Сеула. Все куда скромнее, проще и… никаких высоких технологий!

Единственным признаком цивилизации казалась широкая двухполосная асфальтовая дорога от порта до сеттльмента, вдоль которой они и пошли. Вокруг царила обычная для городов Восточной Азии толчея, сквозь которую, надрывая клаксоны, пытались пробиться редкие автомобили.

Кое-где, прямо на улице, стояли маленькие печи, на которых владельцы готовили нехитрую снедь для толпящихся рядом клиентов. Желающие подкрепиться платили монетку в пять вон и получали свою порцию лапши, или, как называли ее корейцы, – рамэна, с острым соусом.

Солнце после относительной утренней прохлады начинало все ощутимее припекать. Март снял фуражку и вытер вспотевший лоб рукавом. И подумал, что следует обзавестись белым чехлом на тулью. А еще лучше подыскать чего-то полегче. К примеру, канотье, панаму или бейсболку.

– Есть охота, – мечтательно прошептал Витька, вдохнув аромат местной кулинарии. – Давай присядем, пожуем. Заодно и тащить меньше придется.

– Потом. Когда с делами раскидаемся.

– Оно, конечно, да…

– Сколько в тебя влезает, растущий организм? Мы же три часа назад плотно позавтракали?!

Несчастному Киму оставалось лишь вздыхать, мечтая, что его непреклонный друг наконец-то сжалится или хотя бы проголодается. Увы! Тот продолжал целеустремленно шагать, не обращая на вкуснейшие запахи и страдающего товарища ни малейшего внимания. Тут как назло развязался шнурок на ботинке, а когда Виктор его завязал, то и не подумавший его дожидаться Вахрамеев ушел так далеко, что его пришлось нагонять бегом.

Охватившее Марта стремление как можно скорее увидеть заветный крестик было так ощутимо, что он не мог и не хотел думать ни о чем ином. Еще не вполне ясный голос интуиции буквально толкал его вперед. Заставлял прибавлять ходу. А он, давно привыкший доверять «чуйке», и не думал ей возражать и тем более сопротивляться. Так они и допылили до места. Широко шагающий целеустремленный Вахрамеев и несчастный, усталый и проголодавшийся Ким.

«Ломбард господина Хвана», – гласила сразу на русском, корейском и английском широкая вывеска. «Оказывается, я хангыль[16] умею читать», – удивился Март про себя. Приятно обнаружить новые познания, пусть, как тут же выяснилось, довольно поверхностные. Реципиент к своим шестнадцати годам усвоил лишь пару сотен часто встречающихся слов и выражений.

Внутри заведения царили прохлада и тишина. Тяжелые гардины на окнах были опущены, и, несмотря на горевший под потолком явно электрический светильник, в помещении было довольно сумрачно. Вдоль одной из стен были устроены полки, на которых, бросая тусклые блики, стояли бронзовые Будды. Рядом с ними теснились старинные фарфоровые вазы, чугунные и керамические чайники, фигурки драконов из слоновой кости и бог знает что еще. Единственным признаком цивилизации в этой коллекции, способной сделать честь любому музею, оказались парочка патефонов, пишущая машинка «Ундервуд» и мечта любой домохозяйки фирмы «Зингер».

На других стенах висели мечи, сабли, ножи всех видов и форм, кремневые и фитильные мушкеты и другие старинные приспособления для умерщвления себе подобных, по какой-то странной прихоти перемешанные с расписными зонтиками и прочими легкомысленными аксессуарами в восточном стиле.

Посреди помещения, перегораживая его пополам, стояла массивная витрина, где под толстым стеклом были собраны наиболее ценные вещи. Часы самых разнообразных видов и форм: от солидных брегетов до легкомысленных дамских брошек со стрелками. Золотые и серебряные портсигары, заколки для галстуков, запонки и тому подобные мелочи, помогающие создать образ преуспевающего человека. Отдельно лежала ювелирка. Кольца, перстни, серьги, подвески, колье и даже целые гарнитуры. Вот только энколпиона нигде не было видно.

– Молодые господа ищут что-то конкретное? – вежливо поинтересовался молодой кореец, служивший, очевидно, приказчиком.

Несмотря на то что вид у зашедших в ломбард мальчишек был не слишком презентабельным, держался он подчеркнуто вежливо. А значит, заведение здесь достаточно приличное.