выводам, у себя в Белом доме – за месяц до того, как первый подал в отставку, а второй отказался переизбираться но новый срок[52]. Они-то ушли. А мы остались.

Как я и сказал выше, мы никого не встретили в этом патруле, так что без приключений вернулись в расположение роты. Рик отправился к начальству с рапортом, а я остался рядом с радистом, который таскал с собой чертову уйму аппаратуры для радиоперехвата. В отделении был еще штатный переводчик, американец вьетнамского происхождения. К нам подошел молодой солдатик, устроился рядом и тоже принялся слушать разноголосицу на чужом языке:

– Эй, это что еще за хрень?

– Северовьетнамцы, – ответил переводчик.

– И что они там болтают? – нервно спросил мальчишка.

– Обсуждают снабжение.

– А какого черта они делают это по нашему радио?!

– Это не наше радио, – сказал переводчик. – Это эфир, радиоволны, чувак, понял? Они в воздухе, а воздух тут один на всех. А теперь заткнись и дай мне послушать, что они там трещат про чертовых слонов!

Дагган с ребятами вычистили оружие, проверили ботинки и сделали еще сто других дел, готовясь к той неизвестности, которая их ждала. Затем мы сели в кружок и продолжили обычную болтовню. Тут Рик вспомнил:

– Кстати, что ты там говорил насчет пива? Сейчас как раз самое время.

Я порылся в сумке и вытащил оттуда все банки, что были, оставив только пару про запас.

– Вот! Держите, ребята. Тепленькое.

Раздалось шипение открывающихся банок, и все до единого зажмурили глаза, сделав первый за долгое время глоток. Кто знает, может, они в этот момент видели своих подружек. Или пляж у себя дома.

– М-м-м, – выдохнул Рик. – Тепленькое, да. Но в самый раз!

Мы еще поговорили на сон грядущий и устроились на ночлег там же, где сидели, в чистом поле. В сегодняшний сторожевой дозор ушли другие. Вместо подушки Рик подложил под голову каску.

Разбудили нас рокот вертолетов, лай собак и какофония птичьих трелей. Стояло раннее утро, проснувшийся лагерь жил своей обычной жизнью. Этой ночью нас никто не тревожил.

Рик отвел меня в сторонку и произнес с некоторым нажимом:

– Слушай, Чики, мы выдвигаемся. Тебе с нами нельзя. А если б и было можно, поверь, ты бы сам не захотел. Давай серьезно – ты ведь не наш ротный талисман в конце концов.

Он был прав, конечно. Чем я мог помочь, околачиваясь с ними, особенно там, куда им предстояло идти? В моем списке были и другие ребята, которых надо было успеть навестить, а времени оставалось уже всего ничего.

– Надо бы найти тебе вертушку, – сказал мой друг.

Я попрощался с его парнями и пожелал им удачи. Я все же надеялся, что принес им сюда что-то еще, кроме пива. Мы направились к посадочной полосе, где стоял могучий боинг CH-47 «Чинук»[53], из которого как раз в эту минуту выгружали снаряжение и джип.

Рик подошел к какому-то уоррент-офицеру[54] и спросил:

– У нас нет вертушки, которая уходит на юг?

– Вот этот красавец отправляется сразу, как мы покончим с разгрузкой, но на восток – на аэродром в Куангчи.

Рик повернулся ко мне:

– Ну, Чики, нищие не выбирают.

– Спасибо, мужик, – сказал я. – Все нормально. Доберусь оттуда.

Мы нашли пилота, который был в кабине, и Дагган попросил его:

– У меня тут гражданский, надо бы вывезти его отсюда куда подальше и как можно быстрее. Подбросите?

– Не вопрос, – махнул мне рукой пилот. Валяй, мол, запрыгивай.

– Ну, похоже, пора прощаться, – сказал мне Рик. – Не хочу, чтобы ты думал, что я гоню тебя отсюда в три шеи, нет. То, что ты вообще заявился сюда… Это нереально круто! И напоминает, что дома на самом деле есть люди, которые думают о нас.

Мы пожали друг другу руки, и я мысленно помолился за него. Я помахал ему от двери и прокричал сквозь рев винтов:

– Держись, Рики! Увидимся на районе!

Рик рассмеялся и выставил большой палец вверх, глядя как отрывается от земли тяжелая туша «Чинука».

Глава 13

Крики на ночной дороге

Я был единственным пассажиром этого двухмоторного гиганта. «Боинг» родил настоящего небесного першерона, которому ничего не стоило взвалить на себя четыре с половиной тонны груза и нести его со скоростью 196 миль в час на огромной высоте, при сорокаградусной жаре. Вертолет доставлял на поле боя артиллерию и транспорт, как этот джип для роты Даггана, так, словно это были игрушечные машинки «Матчбокс»[55]. Однажды, в дни эвакуации Сайгона в апреле 1975-го, такая же машина возьмет на борт 147 беженцев.

Не долетев до аэродрома, пилот выбрал ближайшее пустующее поле и посадил там «Чинук»:

– Извини, приятель, ближе подбросить не могу.

По виду это была обычная крестьянская пашня. Ни лагеря, ни вообще ничего, за исключением случайной груды мешков с песком. Деваться некуда, но я понимал летчика. Он сидел за штурвалом вертолета, за который армия США заплатила огромные деньги, и у него, понятное дело, была своя работа. Прежде чем высадить меня, он повисел над дорогой, чтобы я разглядел ее сверху.

Я надеялся, что так или иначе смогу найти другую попутную вертушку или самолет. Мы с капитаном договорились на трое суток отпуска, а ведь я уже потратил на свое предприятие четверо. Как бы я ни хотел позависать с Томми, Кевином или Риком, были еще ребята, до которых предстояло добраться. Оглядевшись, я поспешил в ту сторону, куда указал мне пилот, – на восток. Вскоре я услышал шум мотора. Это был джип с парой морпехов. Они сбавили скорость, чтобы окинуть меня взглядом, но не остановились – думаю, их отпугнула моя грязная одежда и вообще растрепанный вид. После суток в окопах неудивительно.

– Эй, ребята! Вы не на аэродром Куангчи часом?! – прокричал я им вслед.

Заскрипели тормоза.

– Ты что, говоришь по-английски?! – пораженно спросил один из них.

– На каком же еще мне языке говорить, если я из Нью-Йорка!

Шофер сказал:

– Извини, чувак. Мы подумали, может, ты француз. Из этих твердолобых колонов, которые отказываются валить отсюда нахрен. Запрыгивай!

Колонами называли французских переселенцев колониальной эпохи.

Я залез в кузов, и через несколько минут мы были на КПП. Я уже видел взлетную полосу за оградой из колючей проволоки. Двое морпехов сторожили ворота. Один из них поднял руку, остановив наш джип, и, бросив на меня взгляд, потребовал:

– Будьте добры ваши документы, сэр!

Парням, что меня подобрали, неприятности были