Камень в ладони не давал укорениться в прошлом, пульсировал, возвращая меня в настоящий момент, золотая драконья морда то и дело цапала за пальцы: «Гарс! Смотри под настоящие ноги!» Под это, комаром зудящее, напутствие я повернула на лестницу башни, и на меня вылетело нечто светящееся, заставив шарахнуться так, что я подвернула ногу.

Внезапная боль вырвала меня из состояния самогипноза и предъявила назойливую настоящую реальность, а в ней почти перед носом торчало зеркало. Сколько раз я умоляла убрать его из этого совсем неподходящего для будуара места!

За десять лет самостоятельных упражнений я так и не научилась крепко удерживать в сознании несколько временных нитей. Это было все равно, что управлять двумя несущимися на полном ходу колесницами, стоя между ними.

Для пифии эквилибристика во времени – обычное дело. Но потому пифии и не помнят, что вещают в трансе: они просто перепрыгивают с одной лошади на другую. А вот скакать на двух сразу… Или на трех… Да еще если колесницы мчатся навстречу друг другу… Этот момент почти всегда повергал меня в бессознательное состояние.

Именно такую ситуацию подсунуло мне проклятое зеркало, перед которым только что торчал рыжий Пелли. Я на него чуть не наступила. Мальчишка пискнул и умчался, словно увидел жуткую змею, шипящую на кладке яиц.

А в зеркале все еще порхало, сворачивая сияющие крылья, его отражение – некто, стремительно приобретавший черты эльфа с веснушчатой мордашкой. Так вот каков ты, мальчик Пелли!

Мастер вернулся в кабинет первым, вопреки моим надеждам, моргал то на меня, то на невидимую точку поверх стола и был невиданно свиреп:

– Как… как ты это сделала? Тысяча богов! Кто из вас двоих настоящая? Отвечай! А, вижу! – Маячок в панике мигнул и схлопнулся. – Ах ты, негодница! Уж от кого иного, но от тебя ожидать такой уловки, к которой прибегают только лживые слуги Бужды…

А сам-то со своим Привратником…

– Ну надо же! Она додумалась до фантома! – Альерг метал громы и молнии столь яростно, что пожарный дозор заметался в клетке, заоблизывался на красный рычажок. – Мало того, наделила фантом воспоминаниями, а сама в это время шляется где попало без надзора! Ну, чудовище, расскажи дяде, как ты это сделала, да так, что я ни разу не догадался? Разве ты пифия? Ведьма!

– А кому понравится, что в его голове копошатся, как кошки на свалке? – сердито парировала я, одновременно досадуя, что мой трюк с маячком разгадан, удивляясь, что недавнее видение с чернильницей странным образом не торопилось сбываться, и нервничая в ожидании его ужасного свершения.

Самое главное – я не понимала, что именно должно произойти. Крохотные обрывки реальности, просочившейся ко мне из будущего, были столь малы, что не опознавались. А значит, были не доступны для Альерга, который читал мои мысли и видения с большим толком и лучшим пониманием, нежели я сама. Поэтому он и не тревожится, а надо бы.

Надо переходить в наступление.

– Кто в подвале, Али?

– С чего ты взяла, что там кто-то есть?

– Слышала краем уха.

– Ах ты, демоница! – гаркнул опекун бешеным драконом.

Крыска под потолком сочла момент подходящим для экстренного обеда, хищно взрявкнула и с алчным вожделением всеми лапами хлопнулась на красный рычажок.

Гаркнуло похлеще дракона!

Мощные стены ахнули скрежетом и ревом встроенных труб. Замок дрогнул в панике. Захлопали двери, полопались стекла.

– Хватит! – схватился за уши Альерг.

Но крыска под шумок уже жамкала добрый ломоть свалившегося сверху бекона. Я облизнулась с черной завистью, вспомнив о пропущенном завтраке.

– Пойдем-ка прогуляемся, успокоим паникеров, – смилостивился великан и протянул мне руку.

Пространство сразу знакомо накренилось…

Мир тряхнуло так, что прожорливый рыжий дозор, бросив недоеденный ломоть, метнулся к рычажку за следующим, и грохнувшие громче прежнего пожарные трубы заглушили мой вопль:

– Али, бежим! Скорее!

Замок до основания сотрясся от мощного взрыва.

Стены треснули.

Альерг с протянутой рукой полетел на меня, как башмак на таракана.

Я попыталась провалиться в долгожданное беспамятство, не забыв удовлетворенно отметить: «Уф-ф! Свершилось!»

Полного беспамятства не получилось, и я провалилась совсем не туда, куда хотелось, а рухнула всеми чувствами в привычное убежище – в прошедшие времена.

ОКРЕСТНОСТИ ЗАМКА АБОЛАН,

ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Тяжелый башмак на деревянной подошве пнул девочку, как мячик. Она покатилась по заросшему лопухами и крапивой косогору. Но вскочила, побежала, задыхаясь. За ней, умело охватывая полукругом, лениво трусили трое краснолицых распаренных мужиков: двое с кольями и еще один, кривоглазый, размахивал вилами. Его глаз вытек недавно, и рана, кое-как обработанная, еще сочилась сукровицей.

Загонщики не особо торопились, с мстительным удовольствием подгоняя маленькую добычу поближе к реке. Дальше бежать некуда, только в воду.

– Бери вправо, Рудко! Не то по берегу уйдет, гадюка! И откуда столько прыти?

– Дык. оно и видно, что ведьма!

– Слышь, Лют, ты вилами, вилами ее, по пяткам-то! Ах ты, дрянь! Кусается, стерва!

Девочка цапнула протянутую лапу тщедушного преследователя – прокусить не прокусила слабыми щербатыми зубками, но сухожилие на фаланге повредила. И тут же отпрянула, уворачиваясь от растопыренной пятерни, обошла заголосившего загонщика и вырвалась из полукруга.

Кривоглазый Лют выругался, бросился следом. Хватит, побаловали, пора кончать ведьму, лишь бы не ушла! Намедни она его сглазила, да так, что он окривел. А сначала его корову-кормилицу сглазила так, что та свалилась в буерак и сломала ногу. И все потому, что он стеганул розгой помощника конюха, заменявшего заболевшего пастушонка, за дело стеганул – за то, что плохо накануне выпас пеструху, и та дала мало молока. Да и то не особо попал по стервецу – уж больно верток оказался, змееныш, еще и лыбился нагло: не поймаешь, мол. Поймал бы да выдрал от души, но эта маленькая ведьма встала у плетня и этак спокойненько сказала, что одна нога у его коровушки уже сломана, а ежели он еще розгу опустит на мальчонку, так пеструха и вторую сломает. А когда Лют кинулся на дальний коровий рев, маленькая ведьма еще и крикнула вслед: «Не торопись окриветь, дядька Лют! Лучше подмогу позови!»

Так и вышло, сглазила! Когда он тянул обезумевшую пеструху из овражка, поскользнулся, наверняка на ведьмином слове, и повалился на скотину. Корова мотанула головой, вышибла ему глаз рогом. Вот тогда и порешил он, что убьет ведьму. И что с того, что мала, поди и пяти годов нет? Подрастет – всех со свету сживет!