– Господи! – только и смог выдохнуть Джефф.

– На ее бедрах и животе копошились маленькие зеленые крабы. Она была вся раздутая, словно кошмарная резиновая кукла. Вокруг сновали рыбки, объедая кожу. А ее соски… Их, можно сказать, не было.

– Наверное, рыбы… – в ужасе прошептал Джефф, но Гвен покачала головой.

– Нет, не рыбы, – хрипло произнесла она. – Руки и грудь черны были от кровоподтеков, а соски… Они были отгрызены, Джефф! Прокушены насквозь! – Гвен дрожала так, что ее дрожь передалась Джеффу. – Я знаю, что с ней случилось. Это он, Спирос.

Она замолчала, пытаясь взять себя в руки, но озноб, вызванный отнюдь не пребыванием в воде, не унимался. Наконец, она пробормотала:

– Силы вдруг покинули меня, сама не понимаю, как добралась обратно.

– Одевайся, – сказал ей Джефф каким-то незнакомым, неживым голосом. – Скорей! Да нет же, не в платье! Надевай мои штаны и рубаху. Слаксы тебе будут длинноваты, придется подвернуть штанины, но это ничего, главное – ты согреешься.

Она сделала все, как он сказал. Приближался закат, похолодало. Вскоре Гвен и правда согрелась и даже немного успокоилась. Джефф вручил ей «копье» и поведал о своем плане…

Когда он заметил лодку, все встало на свои места. Их там было двое, похожих, как две капли воды. Спирос и его братец. Законы морали на острове отличались суровостью, так что этой парочке приходилось выискивать «порочных» женщин. Порочных – в их специфическом понимании, конечно. По паспортам Джеффа и Гвен получалось, что никакие они не молодожены, а это превратило ее в их глазах в шлюху. Как и ту шведку, переспавшую с мужчиной чуть ли не в первую же ночь после знакомства. Куда уж развратнее, да? Вот Спирос и принялся подбивать клинья к Гвен. Сперва – намеками, затем, когда не сработало, перешел к «тяжелой артиллерии».

Увидев приближающуюся лодку, Джефф прекратил раскачивать скальный осколок. Из-под обломанных ногтей сочилась кровь, но он добился того, чего хотел. Став так, чтобы греки его не заметили, Джефф прильнул к «сторожевому» утесу и думал лишь о Гвен. У него имелся один-единственный шанс, и он не должен был его упустить.

Посмотрел через плечо. Гвен тоже услышала рокот моторки. Она стояла на полпути от берега до водопада с его вонючим прудом, крепко сжимая в руках копье. «Юная амазонка», – подумал Джефф. Тут мотор лодки сбавил обороты, и Джеффу пришлось всецело сосредоточиться на своей задаче.

Тарахтенье мотора приближалось. Джефф осторожно выглянул из-за скалы. Они уже входили в канал, ведущий к лагуне. На брате Спироса были легкие брюки, оба – голые по пояс. Спирос стоял на румпеле, его близнец держал в руках дробовик. Один шанс. Единственный.

Под ним показался нос проплывающей мимо лодки. С надсадным рычанием Джефф надавил на неверный кусок скалы. На какой-то миг ему показалось, что все пропало, и он вновь навалился всем телом, но камень сдвинулся и полетел вниз.

Туда, откуда смотрели две пары вытаращенных глаз, черневших на одинаково смуглых лицах. Тот, что был с дробовиком, успел вскочить на ноги, но обломок скалы рухнул ему на голову, пробив днище лодки. Дробовик выстрелил сразу из обоих стволов, в воздухе загудело, словно кто-то потревожил осиное гнездо. Не дожидаясь, когда Спирос очухается, Джефф прыгнул.

Грек, повалившийся на корму, уже собирался сползти с тонущей моторки, когда Джефф, залезший на борт, саданул его ногой. Спирос полетел в воду, Джефф последовал за ним, едва не ударившись животом. Оба рванули к берегу, бешено загребая руками и ногами.

Спирос, разумеется, успел первым. Дико крича от ужаса, он выбрался на песок, оглянулся и увидел догоняющего Джеффа. Круги на воде отмечали место, где только что была моторка. От его близнеца не осталось ни следа. Грек огромными прыжками понесся по пляжу. Прямо туда, где стояла Гвен. Джефф поднажал и вот уже почувствовал под ногами дно.

Гвен бросилась к водопаду. Спирос нагонял ее. А за ним мчался Джефф, шумно дыша и чувствуя колотье в боку. Он уже пролил кровь одного врага и со злобной радостью понял, что это пришлось ему по вкусу. Вдруг он споткнулся, упал, а когда поднялся, Спирос уже настиг свою жертву. Стоя по щиколотку в пруду, Гвен прижималась спиной к утесу. Грек, как-то по-обезьяньи растопырив руки, прыгнул на нее, и она ткнула его копьем.

Нож полоснул Спироса по лицу, но он сумел схватить ее за воротник. Непрочная ткань треснула и разорвалась, открыв одну грудь. Гвен ударила копьем вторично, на сей раз попав в шею. Рука Спироса метнулась к ране, он отшатнулся, поскользнулся и по пояс погрузился в вонючую воду. Тут подоспел запыхавшийся Джефф, и Гвен бросилась к нему. Отняв у нее копье, он направил его на Спироса.

Но с тем, похоже, было уже покончено. Грек визжал, барахтаясь в пруду, словно безумец, которым, впрочем, и являлся. Он никак не мог встать на ноги, и, хотя раны его были несерьезными, весь перемазался в крови. Страшнее всего было не это, а то, в чем он увяз: на поверхность всплыл уже разлагающийся труп молодого мужчины, чьи гуттаперчевые конечности переплелись с ногами Спироса. Бледное лицо с раззявленным ртом то всплывало, то тонуло, на груди зияла черная дыра – след от выстрела.

Какое-то время грек боролся, пытаясь освободиться. Вопил, широко раскрыв рот, и, будто безмолвно обвиняя, ему вторил разинутый рот трупа. Наконец, Спирос сдался и шлепнулся в воду. Рука трупа легла поперек его судорожно вздымающейся груди. Грек так и остался лежать в воде, закрыв окровавленное лицо ладонями, и плакал. Над ним черным жужжащим облаком роились мухи.

Крепко обняв Гвен, Джефф повлек ее подальше от ужасной сцены, на пляж. Прозрачная вода уже потемнела.

– Все, все, все закончилось, – шептал он, то ли ей, то ли самому себе, – теперь все будет хорошо, нас будут искать и, рано или поздно, найдут…

На их счастье, их нашли скорее рано.

[17]

Первый же том Best New Horror получил сразу и Британскую, и Всемирную премии фэнтези. Это помогло запустить серию, которая нашла своих читателей и издателей по обе стороны Атлантики. Впрочем, завоевывать их внимание и убеждать ознакомиться с той или иной работой приходилось и раньше.

В те ранние годы мы с Рэмси Кэмпбеллом тратили немало денег на приобретение книг и журналов лишь затем, чтобы ознакомиться с выходившими в них рассказами, которые могли подойти для антологий. Да и сейчас, спустя двадцать лет, я продолжаю это делать.

«Предисловие» в том сборнике растянулось на девять страниц, а «Некрологи» – на тринадцать. Мы с Рэмси были обеспокоены широко обсуждаемым спадом в кино– и издательской индустрии (похоже, есть вещи, которые никогда не меняются) и заметили, что книги средней популярности находятся под угрозой. И наши слова в очередной раз оказались пугающе пророческими.