В целом система выглядела так, будто она находилась под контролем избранных демократическим путем чиновников. Однако сам план включал реальный механизм, выполняющий задачи, поставленные группой Олдрича на острове Джекил. Существующая кредитно-денежная политика, проводимая с помощью операций на открытом рынке, теперь находилась под управлением Федерального резервного банка Нью-Йорка, так как именно в Нью-Йорке располагались основные банки, с которыми Федеральная резервная система должна была сотрудничать. По закону каждый банк Федеральной резервной системы управляется советом директоров и президентом, выбранных не политиками, а акционерами. Между тем, в Нью-Йорке акционерами Федерального резервного банка Нью-Йорка были, понятно, топ-менеджеры крупных нью-йоркских банков. Результатом стал «федеральный резерв в федеральном резерве», находящийся под управлением банков Нью-Йорка и выполняющий свои обязательства, в состав которых входила выдача кредита при необходимости.

Некоторые из этих свойств были изменены более поздним актом в 1930‑х годах, который централизовал совет управляющих Федеральной резервной системы в Вашингтоне, где он и располагается в настоящее время. В последующие годы в состав совета входили не только банкиры, но и экономисты, а также юристы, которые, по иронии, более предрасположены к легким деньгам, чем банкиры. Но по крайней мере в 1920‑х годах Федеральный резерв находился фактически под управлением Федерального резервного банка Нью-Йорка, во главе которого стоял Бенджамин Стронг, управлявший банком с 1914 года до своей смерти в 1928 году. Также сильным было влияние партнера Моргана Генри Дейвисона, как и влияние самого Дж. П. Моргана. Таким образом, влияние Моргана на новый центральный банк США было завершено.

У истории есть свои отголоски. Через десятки лет после встречи на острове Джекил National City Bank Фрэнка Вандерлипа и First National Bank Чарльза Нортона объединились в First National City Bank of New York, позднее переименованный в Ситибанк. В 2008 году Ситибанк стал получателем крупнейшей спасательной от банкротства операции в истории Федерального резерва США. Фундамент, заложенный членами встречи на острове Джекил в 1910 году, обеспечил выкуп всех банков, входящих в Ситибанк, практически через сто лет после создания законопроекта.

Первая мировая война и Версальский договор 1914–1919 годов

Последними предпосылками Первой Валютной войны стали Великая война, Парижская мирная конференция и Версальский договор.

Первая мировая война закончилась не потому, что одна из сторон сдалась на милость победителя, а потому, что было заключено перемирие. В любом перемирии ожидается, что прекращение враждебности позволит заключить мирный договор, но в некоторых случаях переговоры срываются и война продолжается. Целью Парижской мирной конференции 1919 года было ведение переговоров о продолжительном мире. Англия и Франция ожидали разработки финансового законопроекта о компенсациях потерь, понесенных в ходе войны. Они рассматривали Парижскую мирную конференцию как возможность навязать эти расходы проигравшим немцам и австрийцам.

Однако в удачном завершении Парижской мирной конференции заранее никто не был уверен[11]. Хоть германские сухопутные войска и военно-морские силы были разгромлены в ноябре 1918 года, к весне 1919‑го так и не было заключено никакого мирного договора, хотя и казалось, что возобновления военных действий Антанта не желала. Поэтому и начались переговоры о репарациях. Возможности Антанты выдвигать требования засохли в период между ноябрем 1918 года и мартом 1919 года. Теперь необходимо было уломать Германию принять любой план, который Антанта придумает.

Масштаб и природа немецкого возмещения ущерба стояли на Парижской мирной конференции наравне с самыми волнующими вопросами. С одной стороны, Германию попросят уступить территорию и часть промышленного потенциала. С другой стороны, чем больше Германия отдаст, тем меньше у нее шансов выплатить материальный ущерб, который с нее тоже требовали. Франция положила глаз на немецкое золото, которое к 1915 году достигало 876 метрических тонн, занимая четвертое место по объему запасов страны, уступая лишь США, России и Франции.

В то время как о возмещении ущерба думают только в рамках суммы, которую Германия была способна заплатить Антанте, сама картина была куда более сложной, так как и победители, и проигравшие были в долгу. Как описано в книге Маргарет Макмиллан «Париж 1919», Англия и Франция дали большое количество средств России в долг. Выплата долга прекратилась в результате Октябрьской революции. Другие должники, такие как Италия, вообще не были способны выплачивать. Также Англия была должна $4,7 млрд США, Франция была должна $4 млрд США и $3 млрд Великобритании. По сути, ни один из должников не мог позволить себе выплачивать долги. Весь механизм кредитования и торговли застопорился[12].

Так что основной проблемой была даже не неспособность Германии возмещать ущерб Антанте, а целый комплекс долгов союзников. Необходимо было перезапустить всю систему и возобновить функционирование системы кредитования, коммерции и торговли. Оптимальным решением было возобновление процесса путем выдачи самой мощной экономической державой – США – новых займов поверх уже имеющихся. Такая новая ликвидная система, совмещенная с зоной свободной торговли, обеспечила бы необходимый рост для расплаты с долгами. Другим подходом было простить все долги и начать игру сначала. Хоть это и было бы сложно, допустим, Франции – простить долг Германии, зато для нее было бы облегчением, если бы США простили Франции долг. На самом деле ничего этого не произошло. Вместо этого сильнейшие во главе с Англией и Францией доминировали над слабейшими, в основном над Германией, и трясли с них компенсации в форме наличных средств и золота.

Подсчет компенсаций и создание системы, которая обеспечивала бы выплату этих компенсаций, были практически невыполнимы. Франция, Бельгия и Англия хотели обосновывать суммы возмещений, исходя из фактических убытков, понесенных в ходе войны, в то время как США больше волновал вопрос о способности Германии возмещать ущерб. Однако статистика Германии была в таком плохом состоянии, что любые попытки подсчитать ее долг заканчивались провалом. Проведение оценки нанесенного ущерба было тоже невозможным в ближайшее время. До многих районов было невозможно добраться, можно было лишь сказать, что они требовали реконструкции.

Члены Антанты также спорили между собой, а не только с представителями Германии. Они не могли решить, должны ли компенсации диктоваться фактическими убытками, что устраивало Францию и Бельгию, или они должны ориентироваться на чисто финансовые убытки, такие как пенсии и зарплаты солдат, за что выступала Англия. В итоге точная сумма нанесенного ущерба так и не была названа в Версальском договоре. Это являлось результатом технической невозможности подсчитать точную сумму и политической неспособности прийти к единому соглашению. Любая цифра, устраивающая Англию и Францию, была слишком высокой для Германии, и наоборот. Просьбы США прибегнуть к умеренности и практичности были просто-напросто проигнорированы. Внутренние политические интересы превалировали над международными экономическими нуждами. Вместо того, чтобы остановиться на конкретной цифре, государства созвали экспертный коллегиальный орган, предназначенный для дальнейшего изучения данного вопроса. Это позволяло выиграть время, однако сложные вопросы, касающиеся выплат ущерба, были отложены только для того, чтобы стать более запутанными во время введения золотовалютного стандарта и попыток перезапустить международную денежную систему в 1920‑х годах. В конечном счете вопрос о выплате компенсаций превратился в груз, висящий на шее у международной финансовой системы на протяжении последующих пятнадцати лет.