И в эту ночь мы приняли героическое для нас решение — оставить пятерых лошадей с собой, а остальных восемнадцать отправить на базу.

На следующий день вереница лошадей ушла в белую муть тайги, и, как выяснилось впоследствии, все они благополучно дошли до базы.

С уходом лошадей переброска лагеря усложнилась. Теперь приходилось имущество перевозить за четыре-пять рейсов, что не всегда удавалось сделать за один день

В зимовье мы прожили несколько дней, пока трассировщики не отошли от лагеря на восемь километров. Хотя мы тратили много времени на дорогу и не все помещались в маленьком бараке, все же уходить из него нам не хотелось.

И опять в тайге под молчаливыми лиственницами, осыпанными снегом и опушенными инеем, разбивался наш шумный и говорливый лагерь. Ночью костры озаряли полянку с нашими палатками. Часто из глубины мрака светились чьи-то зеленоватые глаза. Лошади жались к людям и огню, а изредка долетавший к нам вой и обнаруженные по утрам на снегу следы говорили о том, что нашу стоянку посещают волки.

С первой же стоянки после зимовья мы с Сергеем опять отправились на рекогносцировку. Проехав километров пятнадцать, мы каким-то подсознательным чувством стали ощущать близость жилья, хотя тайга по-прежнему казалась глухой и нетронутой.

И действительно, еще через несколько километров мы увидели занесенный снегом пень срубленного дерева. Затем порубки стали встречаться чаще, но жилья все не было. В тайге быстро темнело, приближалась ночь. Лошади проваливались в глубокий снег, выбивались из сил, но мы их усиленно подгоняли, так как ночевать в тайге без палаток было опасно. Наконец мы напали на довольно свежий санный след, перешедший скоро в хорошо набитую тропу. Усталые лошади сразу приободрились и пошли резвее. Вот и устье нашей реки. Запахло дымом; этот запах в тайге всегда желанный и говорит о многом, особенно путникам вроде нас.

Выехали на берег большой реки, которая, по нашим расчетам, должна была быть Оротуканом. Это и подтвердилось, когда мы увидели на другой стороне реки огоньки в окнах маленьких домиков. К этому небольшому поселку горняков, затерянному в тайге, мы и должны довести трассу в этом году.

В маленьком домике начальника нас приветствовало почти все население поселка. Люди приходили узнать новости, жали нам с Сергеем руки, торопливо задавали вопросы и по знаку хозяина уходили, пропуская новых гостей.

Когда паломничество кончилось, мы, разморенные теплом и сытным ужином, полусонные, продолжали сообщать хозяину и немногим из оставшихся «новости» чуть ли не трехмесячной давности. Но для жителей поселка они являлись самыми свежими.

Утром мы рассказали о своей работе, о тяжелом положении в экспедиции с транспортом, продовольствием и одеждой. К сожалению, на помощь горняков мы рассчитывать не могли; то, о чем меня предупреждал начальник политотдела, подтвердилось: поселок сам находился в тяжелом положении и сидел на аварийном пайке, ожидая прибытия продовольствия по зимней дороге.

Уточнив направление трассы по берегу реки с учетом расположения будущего моста к поселку, мы простились с радушными хозяевами и тронулись в обратный путь.

Часто бывает так, что когда находишься сам на месте, все идет как будто нормально. Но стоит только отлучиться, как обязательно что-нибудь произойдет. Так и теперь. Подъезжая к лагерю, мы увидели странное зрелище: несколько человек гоняли по кругу упирающихся лошадей. Оказывается, пасущиеся лошади случайно набрели на созданный кем-то и забытый или потерянный склад продовольствия. На стеллажах из тонких лиственниц лежали мешки с мукой, крупой и зерном. Все это было когда-то закрыто брезентом, но медведи и другие звери склад разорили. Из разорванных мешков все их содержимое высыпалось, смешалось с землей, проросло и сгнило. Наши лошади набрели на этот склад и после долгой голодовки с жадностью набросились на порченые крупы и муку, объелись и могли погибнуть от колик. За спасением больных лошадей мы и застали весь лагерь.

Лошади упирались, падали на землю и катались от боли. С ними поступали просто безжалостно: их поднимали на веревках и продолжали гонять. Когда измученные животные стали падать от усталости, Василий собрал у всех одеяла, укутал их и стал поить теплым пойлом, составленным по своему рецепту. Двое суток не отходил он от лошадей, обогревая их кострами и заставляя пить лекарство.

Старания Василия и Степана увенчались успехом. Ни одна лошадь не пала, и, проболев несколько дней, они оправились настолько, что мы опять начали их завьючивать.

«Нет худа без добра», — гласит народная пословица. Так случилось и с нами. Найденный старый склад продовольствия позволил в дальнейшем сохранить лошадей и, подкармливая их остатками продуктов, держать в работоспособном состоянии.

Как выяснилось позже, несколько лет назад при заброске продовольствия в поселок с оленьим транспортом произошла какая-то авария, и груз был оставлен в тайге. Когда же за ним вскоре приехали, то увидели, что таежные хищники склад разорили и много продуктов испортилось. Все пригодное было вывезено, а остальное оставлено на месте.

…После рекогносцировки изыскательские работы на последних километрах трассы пошли значительно быстрее. Народ повеселел, зная о скором окончании работ. Никто, конечно, не догадывался о том, что на длительный отдых и помощь жителей поселка рассчитывать нельзя, так как они сами находятся в тяжелом положении. Но этой надежды до конца работ я у людей не отнимал.

Наконец, несмотря на трудную рубку просеки в густом лесу у устья реки, мы в намеченный срок вышли к поселку. Затем прошли еще около километра за поселок вниз по реке Оротукан и у огромной лиственницы, стоящей на трассе, закончили свои изыскания. На ней мы сделали затеску и написали: «20 октября 1933 года экспедиция инженера _________ километр _________ пикет_________».

Не обременяя гостеприимный поселок, мы разбили свой лагерь в шести километрах от него. Здесь мы привели в порядок все полевые записи и стали готовиться в обратный путь.

Положение с продовольствием сильно осложнилось. Уже несколько дней назад у нас кончилась соль. Но от солевого голода пока выручали консервы. Проверив наличие всего продовольствия, мы установили, что при самой сокращенной норме его хватит только на четыре дня. Двигаться же всем лагерем до Стрелки потребуется по крайней мере дней семь-восемь.

Что делать? Просить помощи у горняков нельзя. Вдвоем с Фомичом отходим от лагеря и держим совет.

— Надо, — говорю я, — снабдить продуктами рабочих и налегке отправить их вперед. Это будет трудный переход по тайге зимой, но другого выхода нет. Им придется за четыре дня прийти на базу Стрелка и выслать оттуда нам навстречу продовольствие.

— А кого вы пошлете с людьми? — спрашивает Фомич.

Я смотрю