не поцеловать хотя бы в затылок. Вот если бы он ушел от Кати к ней, это было бы настоящим счастьем! Она сделала бы все возможное и невозможное, чтобы только ему было хорошо. Она исполняла бы все его желания, растворилась бы в нем, забыв про себя, и чувствовала бы себя при этом счастливой. Но он принадлежал Кате. Знал ли он, подозревал ли жену в связи с другими мужчинами? Неизвестно. Последние год-два он был очень занят. Ему посчастливилось занять крупную сумму у своего приятеля, причем без процентов, и он открыл пиццерию. Да какую! Весь город повалил туда, место сразу же стало бойким, а бизнес – прибыльным. И как только он догадался, что именно пиццы в Калине и не хватало? Нет, пиццу делали повсюду, даже дешевую, в маленьких киосках, но это была не пицца, а жалкое подобие – тонкие лепешки, покрытые дешевой колбасой и политые кетчупом, причем даже без сыра! У Левы же пицца была вкусная, четырех видов. Возможно, он не обанкротился в первые же месяцы только потому, что никакого кафе поначалу и не открывал, был просто цех по производству пиццы и доставка, то, чего раньше в их городе не имелось. Никому как-то и не приходило в голову, что в таком маленьком городке, как их Калина, уставшие к вечеру люди не всегда готовы отправиться за пиццей на ужин, им куда приятнее просто заказать ее на дом, как и в больших городах. К тому же так уж случилось, что по трагической случайности в период эпидемии коронавируса именно доставка пиццы и оказалась самой востребованной услугой в городе.

Ну а потом Леве просто повезло – в самом центре города обанкротился большой магазин модной одежды. Хозяйка его, Анжелика Рогозина, вдова бывшего мэра, запила, разогнала продавщиц, которым не хотела платить зарплату, и потом кто-то из обиженных, вероятно, вообще поджег помещение. К счастью, пожар быстро потушили, магазин почти не пострадал. И буквально на следующий день Лева, говорят, предложил Рогозиной продать ему помещение. Он пришел к ней с пакетом, полным наличных денег, высыпал их перед ней, и она, запутавшаяся в бухгалтерии, с большими проблемами с налоговой, к тому же с тяжкого похмелья, сразу и согласилась. Лева пригласил нотариуса, своего юриста, и сделку быстро оформили. Ремонт помещения растянулся почти на год. Денег катастрофически не хватало. Город-то маленький, не каждый же день люди покупают пиццу. К тому же Лева выплачивал свою квартирную ипотеку. И тут Леве пришла мысль замораживать пиццу и продавать через торговую сеть. Бизнес тоже на время как бы заморозился, но потом он вышел на хозяина сети продуктовых магазинов в областном центре и начал туда отправлять замороженную пиццу, как готовую, так и полуфабрикаты, и вот тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Горожане распробовали пиццу, оценили ее качество, появились деньги, и Лева развернулся – закончил ремонт помещения и открыл небольшую, но очень стильную и уютную пиццерию. Причем открыл он ее поздней осенью, в конце ноября, когда Калину заволокло туманом, в воздухе уже пахло зимой, а по утрам весь город белел от изморози, и, как нарочно, еще не включили отопление из-за проблем с центральной городской котельной. А в пиццерии, которая отапливалась мощными кондиционерами, всегда было тепло и комфортно. Оранжевые светильники, мягкие красные диванчики, горячий чай с травами, вкуснейшая пицца. И народ повалил в пиццерию – отогреваться, наслаждаться вкусной едой. Леву в городе уважали, банки охотно давали кредиты, и он, расплатившись со своим другом, одолжившим ему первоначальный капитал, и сбросив со своих плеч бремя ипотеки, решил вложить деньги в гусиный бизнес… Он целыми днями сидел дома, за компьютером, составляя бизнес-план. Именно в этот период, когда Катя точно знала, что он дома и не появится ни в городе, ни в пиццерии, ни в областном центре, она шлялась на свидания с мужиками. Именно шлялась. Марина ненавидела свою соседку и желала только одного – чтобы та нашла себе наконец какого-нибудь самца и развелась с Левой. Чтобы тот стал свободным мужчиной. А уж Марина знала, как и чем его привлечь к себе, как заставить поверить, что она – именно та женщина, которая сделает его по-настоящему счастливым.

В тот день она не была уверена, что Кати дома нет. Решила, что просто попросит соли. Классика жанра! Надела новый французский халатик в розочках, домашние танкетки розового цвета на небольшом каблучке, чтобы казаться еще стройнее, и позвонила. Но ей никто не открыл. Она позвонила еще пару раз, потом взялась за ручку и поняла, что квартира не заперта, что было удивительно! Позвала: «Катя!», потом: «Лева!» И до последнего момента ее сердце ничего не предчувствовало, она почему-то не тревожилась. Ей было важно только одно – чтобы ее в этом халатике увидел Лева. Он хоть и не делал ей никогда комплиментов, такой уж был человек, но по его взгляду она всегда понимала, что ему нравится, а что – нет. Хотя она, скорее всего, сама себе все это придумала. Лева не был эмоциональным человеком. Возможно, Катей это воспринималось особенно остро, и ей было скучно с ним жить. Может, он и в постели был скучным, и она искала страсть в других мужчинах. Но Марине-то все равно, какой он в постели или в быту, делает комплименты или нет. Она его просто любила, и все.

Она увидела его лежащим на полу в кухне. Мертвого. И это было невозможно. Больно. Страшно. В это не верилось. Марина и не помнила, что было дальше. Кажется, она даже не сообразила позвонить в полицию. Она не помнила, как оказалась в прихожей. Резкая боль в груди – и все. Она открыла глаза уже в больнице. Кто-то сказал бесцветным голосом: «Очнулась…»

Уже в больнице, после шунтирования и миллиона инъекций и капельниц, когда она вся была в синяках и липких, с грязноватыми контурами следах от пластырей на руках, ей казалось, что у нее на самом деле сердца уже нет. Потому что если бы оно еще было, то разорвалось бы снова, от осознания, что Левы больше нет в живых. Еще она боялась, что не выдержит унизительных и обидных допросов следователя, который, вероятно, не нашел никого другого, кроме нее, на роль подозреваемого в отравлении соседа.

Катю вообще не подозревали. Она, убитая горем, только и твердила, что вот им бы сейчас только «жить и жить, ипотека выплачена, дела пошли в гору, а тут…» – и ей верили.

Стали подозревать конкурентов, мелких производителей пиццы и пирожков. Но и там никого не нашли,