«Значит, это правда, – подумала Тайна, глядя на старосту. – Лена умеет вызывать дождь». Теперь оставалось понять, зачем директор и его протеже изо дня в день портили погоду, заставляя ржаветь и без того ржавые карусели.

Дети продолжали петь, и голоса их становились все более напряженными. Тайна как будто оказалась среди религиозных фанатиков, доводивших себя до исступления повторением священной мантры. В какой-то момент она осознала, что и сама начала петь громче, а в ее голосе, тусклом и невыразительном, стали проскальзывать истеричные нотки. Всматриваясь в лица детдомовцев, Тайна поймала на себе взгляд Рината. Он сидел с бесстрастным видом, но глаза за толстыми стеклами очков как будто говорили: «Вот, именно об этом я и предупреждал». Тайна прислушалась к своим ощущениям и поняла, что устала, но не физически, а как-то по-другому. С каждым куплетом из нее уходила жизненная сила, вытекая, словно вода из треснувшего стакана. Ринат не врал и не фантазировал, говоря, что Лена использует других детей как батарейки – если энергетические вампиры действительно существовали, один из них сейчас сидел перед хором.

Хор пел про крадущегося в ночи зверя, когда оконные стекла залил холодный свет и котельная вздрогнула от удара грома. Трескучий раскат смолк, и Тайна услышала, что в окна колотят капли дождя, тяжелые, как свинцовая картечь. Почти одновременно с этим девушка услышала низкий механический гул, идущий откуда-то снизу. Наступив носком левой ноги на пятку правой, она незаметно сняла кроссовку и поставила ногу на грязный линолеум. Пол едва заметно вибрировал. Тайна вспомнила, что точно такой же звук – навязчивое басовитое жужжание – она слышала, когда Иван Николаевич привел ее в котельную. Потом звук исчез, а вот сейчас снова появился, и как раз в тот момент, когда над парком лил дождь. Обувшись, Тайна встала и направилась к выходу.

– Я в туалет, – бросила она, проходя мимо Лены.

– С репетиции нельзя уходить! – возмутилась староста.

– Мне что, описаться? – спросила Тайна и, не дожидаясь разрешения, вышла из комнаты.

В пустом коридоре подозрительный звук стал заметнее, скрыть его не мог даже нараставший шум ливня. Девушка прикоснулась к стене и ощутила под ладонью все ту же вибрацию. Кто-то запустил спрятанную в недрах котельной машину или генератор, и Тайна хотела знать зачем. Она пошла на звук и через минуту очутилась у той самой двери на первом этаже, подходить к которой строго-настрого запрещалось. Теперь вибрация пола ощущалась даже в обуви.

– Так я и думала, – пробормотала Тайна.

Дверь была металлическая, серая, с массивными петлями и грубыми швами от сварки. Девушка ощупала ее (шершавая и, как ни странно, теплая), подергала ручку (само собой, заперто) и прильнула глазом к замочной скважине. Хотя помещение за дверью не было абсолютно темным, Тайна не смогла разглядеть ничего определенного, лишь какие-то неясные очертания и мечущиеся тени. Зато она почувствовала странный запах, точнее, смесь запахов: из-за двери тянуло перегревшимися медными проводами, сгоревшей резиной и… грозой. Так могло пахнуть сразу после удара молнии – вроде бы свежестью, но с примесью чего-то химического. Внезапно замочную скважину заслонило что-то темное. Тяжелая створка распахнулась, стукнув Тайну по лбу. Не удержав равновесия, девушка приземлилась на собственный зад.

– И что ты здесь забыла?

Тайна подняла взгляд и увидела Ивана Николаевича. Бородатый, грозный, он возвышался над ней как мрачная скала.

– Вышла в туалет и услышала какой-то шум, – сказала Тайна, потирая ушибленный лоб. – Там за дверью что-то гудит, вы бы проверили.

Некоторое время директор угрюмо взирал на девушку, засунув большие пальцы за пояс и сведя брови к переносице. Грудь у него была мощная, как у человека, который упорно занимается штангой, руки напоминали два толстых бревна. Когда Тайна впервые увидела Ивана Николаевича, на нем был кожаный плащ, сейчас же – солдатские штаны с широким кожаным ремнем и болотного оттенка свитер. На ногах у директора были тяжелые военные ботинки. «Драться с ним будет непросто», – подумала Тайна.

– Значит, услышала какой-то шум, – произнес Иван Николаевич, подозрительно щурясь. – Ну да, ну да…

Все это время дверь оставалась открытой, но широкая спина директора заслоняла обзор. Тайна сумела разглядеть лишь высокий потолок, очертания толстых металлических труб и подвесных ферм. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы понять, чем занимался Иван Николаевич, пока Лена вызывала дождь. Заметив, куда смотрит Тайна, он захлопнул дверь и произнес:

– Идем. Нам пора поговорить.

Тайна поднялась на ноги, не торопясь отряхнула джинсы и пошла следом за Иваном Николаевичем. В молчании они поднялись на второй этаж.

– Здесь мы сможем спокойно пообщаться, – сказал директор и открыл ближайшую к лестнице дверь. За ней оказался небольшой и на первый взгляд довольно уютный кабинет. Плотные шторы были раздвинуты, но дневной свет ушел, и за окном клубилась дождливая муть. Единственным источником света служил работающий монитор на письменном столе, и в его мягком мерцании Тайна разглядела глубокое кресло, пару фотографий на стенах и очертания книжных шкафов.

– Входи, располагайся, – произнес Иван Николаевич, включая верхний свет.

Это, вне всякого сомнения, был личный кабинет Ивана Николаевича, место, куда обычные детдомовцы не могли прийти, когда вздумается. Тайна смотрела во все глаза, ведь любая мелочь могла в итоге пригодиться. Специально медля, она вошла в комнату и устроилась на единственном стуле; директор обошел письменный стол и опустился в кресло, скрипнувшее под его весом.

Несколько шкафов были забиты толстыми книгами, похожими на энциклопедии или учебники. Пробежавшись глазами по названиям, Тайна поняла, что в основном здесь собраны труды по психологии, педагогике, социологии, медицине и религии. Хватало названий наподобие «Психологическое влияние», «Секты и контроль над сознанием», «Психология управления», «Иерархия и структура тайных кружков и обществ». Чего здесь не было, так это художественной литературы.

– А это кто? – спросила Тайна, указав на две черно-белые фотографии в рамочках.

– Человек в очках – это Вольф Мессинг, – произнес Иван Николаевич. – А второй, похожий на священника, – Григорий Распутин. В свое время их считали колдунами и экстрасенсами.

– А, ясно, – без особого интереса протянула Тайна. – А я думала, это ваши друзья.

– Это люди, с которых всем нам следует брать пример.

– Вы поэтому бороду носите? – догадалась Тайна.

Иван Николаевич и в самом деле немного смахивал на Григория Распутина: такой же бородатый, угрюмый и с холодным пронзительным взглядом из-под насупленных бровей. Тайна понятия не имела, какой у Распутина был голос, но не сомневалась, что он тоже говорил густым рокочущим басом.

– Я люблю пошутить, – произнес Иван Николаевич, пристально глядя на Тайну. – Но мы пришли сюда не для этого.

– А для чего?